Король и император

Отпущенные халифом командиры разошлись. При этом они старались не смотреть друг на друга. Все понимали, что приказ нелеп. Выставить вперед ненадежные части — северян, новообращенных и мустарибов — значит просто сорвать атаку. Но даже намек на это был бы расценен как предательство. Поэтому одним оставалось лишь уповать на Аллаха, а другим — готовиться к побегу. Начальник конницы задумался о резвости своей любимой кобылицы, прикинул, сможет ли незаметно переместить часть полковой казны в седельные сумы. С сожалением решил не рисковать: хорошо, если удастся спасти хотя бы свою жизнь.

Позади, в гареме за занавесом, три заговорщицы быстро переговаривались на своем непонятном для непосвященных языке.

— У нас остаются две возможности. Сбежать к франкам, там сделает свое дело Берта, или к языческим морякам, этих берет на себя Альфлед.

— Три возможности, — поправила черкешенка.

Две женщины взглянули на нее с удивлением. Черкесской армии на Западе никогда не бывало.

— Наместника пророка должен сменить его преемник.

— Все преемники одинаковы.

— Не все, если вера изменится тоже.

— Кордовцы начнут есть свинину и поклоняться Исе, сыну тетеньки Марьям? Или выучат иврит и отвернутся от Пророка?

— Есть другой путь, — спокойно настаивала черкешенка. — Если сам наследник пророка будет разбит в битве с неверными, вера пошатнется. Те, кто во всем обвиняет неправильное руководство, станут сильнее. Один из них — Ицхак, хранитель свитков. К ним тайно принадлежит и мудрец Ибн-Фирнас. Его родственник Ибн-Маймун сейчас командует конницей. Говорят, что даже Аль-Хорезми, слава Кордовы, поддерживает мутазилитов — тех, кто хочет перемен. Такие люди стали бы слушать даже медноволосую принцессу Севера, если бы сочли ее слова резонными. Я скорее предпочла бы жить в Кордове под властью таких людей, чем кутаться в кишащие блохами меха на Севере.

— Если бы мы смогли найти таких людей… — согласилась с ней Берта.

— Любой мужчина будет лучше, чем наш недоносок, — сказала Альфлед и раздосадованно потянулась всем своим длинным телом.

В уединенном дворике посреди Септимании также обсуждались будущее и дела веры. Торвин настоял, чтобы жрецы Пути впервые за много месяцев собрались на свой священный круг. Их было только четверо: Торвин, жрец Тора, Скальдфинн, жрец Тюра, Хагбарт, жрец Ньёрда, и лекарь Хунд, жрец Идун. Тем не менее они прочертили кольцо, разожгли огонь Локи на одном краю, воткнули копье Одина, Отца Всего Сущего, на другом. Это давало надежду, что разговор будет идти под незримым покровительством богов. Дабы не пренебречь и человеческой мудростью, позвали, как иногда делали, посторонних: славного воина Бранда и толмача Соломона, чтобы сидели вне круга, смотрели и слушали, но говорили только по особому разрешению.

— Он говорит, что его видения прекратились, — начал Торвин без всяких предисловий. — Он говорит, что больше не ощущает внутри себя своего отца. Он даже не уверен, что у него действительно был отец бог. Подумывает о том, чтобы выбросить свой амулет.

Переводчик Скальдфинн ответил тоном ласкового увещания:

— Этому есть очень простое объяснение, верно, Торвин? Все дело в этой женщине, в Свандис. Она несколько недель ему твердила, что никаких богов не существует, что это просто расстройство воображения. Растолковала его сны, объяснила, что это просто искаженные воспоминания о том, что случилось на самом деле, проявления тайных страхов. Теперь он верит только ей. Вот видения и исчезли.

— Раз ты так говоришь, — вмешался Хагбарт, — значит признаешь ее слова правдой. Что видения приходят не извне, а изнутри. А внутренне Шеф убежден, что у него не должно быть видений, вот их и нет. Но мы-то всегда верили, что видения приходят извне. И я видел тому доказательства. Я помню, как Виглейк Провидец очнулся после видения и рассказал нам вещи, которых он не мог знать. Позднее все подтвердилось. То же самое бывало и с Фарманом, жрецом Фрейра, и со многими другими. Эта женщина не права! А коль скоро она не права, твое простое объяснение не годится.

— Но есть еще одно простое объяснение, — продолжал Торвин. — Что все рассказанное им — правда. Что Локи вырвался на волю и день Рагнарёка близок. Его отец Риг не может говорить с ним, потому что… его посадили в темницу? заставили молчать? Что делают с побежденными богами? На небесах идет война. И наши уже проиграли.