Король говорит!

20 ноября. Увеличилась подвижность нижней челюсти.

Согласно счету, представленному Логом 31 марта 1928 года, между 20 октября 1926 года и 26 декабря 1928 года герцог приходил на прием восемьдесят два раза. Первоначальная консультация обошлась в 24 фунта 4 шиллинга; другие занятия в целом — в 172 фунта 4 шиллинга. Лог назначил плату в 21 фунт за «урок, данный по случаю поездки в Австралию». Всего это составило 197 фунтов 3 шиллинга — примерно 9000 фунтов сегодня.

Упомянутая «поездка в Австралию» была основной причиной визитов герцога на Харли-стрит. В январе следующего года ему и герцогине предстояло шестимесячное заграничное путешествие на военном крейсере «Ренаун». Кульминацией путешествия должно было стать 9 мая, когда герцогу предстояло открыть новое здание парламента Британского Содружества в Канберре. Это было в высшей степени символическое событие. Газета «Дейли телеграф» утверждала, что речь герцога на открытии будет столь же исторически значимой, как и знаменитое воззвание королевы Виктории в качестве императрицы Индии в 1877 году. На глазах и, что еще важнее, на слуху у всех Берти не мог рисковать повторением своего фиаско в Уэмбли.

Событие, ставшее поводом для путешествия, было отделено от него четвертью века: тогда австралийские колонии, преобразованные в штаты, объединились в федерацию во главе с правительством доминиона. Это правительство и парламент, перед которым оно было ответственно, обосновались в Мельбурне, в штате Виктория. Это было, однако, временное решение: население Виктории хотело, чтобы столица их штата стала столицей федерации, однако Сидней, столица Нового Южного Уэльса, также желал для себя этой чести.

Спустя десятилетие был наконец достигнут компромисс: правительство приобрело у штата Новый Южный Уэльс, территорию в девятьсот квадратных миль, которая должна была получить статус федеральной и послужить местом для строительства новой столицы Австралии — Канберры. Хотя Первая мировая война разрушила все планы, в 1923 году строительные работы в конце концов начались, а 1927 год был выбран для перевода органов власти в Канберру и созыва первой сессии федерального парламента. Премьер-министр Стэнли Брюс обратился к королю Георгу V с просьбой прислать одного из своих сыновей для проведения церемонии открытия.

Старший брат герцога, принц Уэльский, уже совершил в 1920 году поездку в Австралию, где был принят с бурным восторгом, и король решил, что пришло время и его младшему сыну выполнить важную для империи миссию. Но у него не было полной уверенности, что Берти эта миссия окажется по силам, — и не в последнюю очередь из-за его заикания. У Брюса тоже были некоторые сомнения: он несколько раз слышал, как говорил герцог во время Имперской конференции 1926 года, и впечатление не было благоприятным. Сомневался и сам Берти в том, что выдержит тяжелую программу выступлений, ожидаемых от него. Отправиться в такое долгое путешествие к тому же означало длительную разлуку с герцогиней и их единственным ребенком, принцессой Елизаветой, родившейся в апреле минувшего года.

Несмотря на все эти сомнения, генерал-губернатор послал королю телеграмму с просьбой о том, чтобы герцог и герцогиня открыли сессию парламента, и через пять дней из Лондона пришло официальное подтверждение.

Именно на фоне этих событий, через три месяца после них, герцогу предстояло нанести первый визит Логу — и, по-видимому, этот визит дал ему значительную психологическую поддержку. По словам Тейлора Дарбишира, раннего биографа герцога, «великая польза этой первой консультации состояла в том, что она дала герцогу веру в возможность излечения… После столь тяжких разочарований перемена перспективы, вызванная открытием, что его трудности имеют характер физического, а не душевного — как он всегда опасался — расстройства, восстановила его уверенность в себе и вернула ему решимость»[49].

Одно дело — установить суть проблемы, совсем другое — справиться с ней. В течение семи месяцев герцог регулярно проводил один час с Логом на Харли-стрит или у него дома, в Болтон-Гарденз. Каждую свободную от своих официальных обязанностей минуту он использовал для того, чтобы практиковаться и выполнять составленные для него упражнения. Если он бывал на охоте, то неизменно возвращался пораньше, чтобы до обеда успеть позаниматься с Логом. Если дела требовали его длительного присутствия, он заранее оговаривал перерыв, позволяющий провести очередное занятие.

«Нация так и не поняла до конца, какой груз тяжкого труда и усилий герцог вынес на своих плечах за эти семь месяцев», — вспоминал много лет спустя друг Лога, журналист из «Санди экспресс» Джон Гордон. Все эти усилия стали наконец приносить очевидные результаты: герцог начал подчинять себе трудные согласные, на которых прежде спотыкался.