Король франков

И он галантно поцеловал руку королеве. В ответ она мило улыбнулась ему и ушла, сопровождаемая дочерьми и фрейлинами.

Настало время поделиться мнениями. Окружив нормандца и поглядывая на Роберта, придворные стали переминаться с ноги на ногу. Увидев это, Можер красноречиво посмотрел на монаха, и тот выступил вперёд:

   — Государь, не помолиться ли нам теперь о душе невинно убиенной святой Агаты Сицилийской? Именно в этот день она избавилась от пыток своего тирана.

Роберта тут же как ветром сдуло. Вдвоём с отцом Рено, оживлённо беседуя по дороге, они направились к церкви.

   — А теперь во дворец, друзья мои! — указал направление придворной молодёжи Можер. — Не хватало всем нам, по вине фламандской толстухи, застудить себе ноги.

И они устремились к дверям.

   — Что скажешь, Маникор? — спросил нормандец, когда их осталось всего несколько человек, а остальные разбрелись по дворцу. — Видел ли ты когда-нибудь невесту, похожую на сестру Минотавра?

   — Только что, Можер! — со смехом отвечал Маникор. — Бедный Роберт! Если он не сойдёт с ума в первую же брачную ночь, то навсегда потеряет интерес к женщинам, едва посмотрит на голую старую Арахну.

   — Эта Иесавель себя ещё покажет, клянусь венцом Христа! — поддакнул шедший рядом виконт де Субиз. — Видели, как она из фурии превратилась в хариту? Тонкая игра, только и всего. Или я ни черта не понимаю в женщинах, или эта дочь Помпея скоро начнёт командовать.

   — А ты что думаешь, Вилье? — повернулся нормандец к графу Дрё. — Как тебе новоявленная Геката?

   — Удивляюсь, как это она явилась сюда без своих собак[20], — пожал плечами Вилье.

Они были рядом, неужто ты не заметил? Одна — по левую, другая — по правую сторону от своей госпожи.

   — И все вместе — трёхголовое и трёхтелое чудовище!

Они дружно рассмеялись. Субиз заметил:

   — Очевидно, королю выгоден такой брак, коли невеста раза в три старше жениха, так ведь, Можер?

   — Она богата, ты прав, это позволяет королю закрыть глаза на всё остальное.

   — Бедняга Роберт! Можно вообразить себе, какую ночь устроит неискушённому мальчику эта наследница Креза. Её мужем по возрасту впору быть Силену, а по росту... Ей-богу, Можер, она не дотягивает до тебя всего лишь на полфута.

   — Что ты хочешь сказать?

   — Юному королю наверняка не по силам окажется обнять такую пирамиду. Каков же вывод? Обделённая ласками мужа и озабоченная способами удовлетворения зова плоти, она, несомненно, бросится рыскать по коридорам королевского дворца в поисках любовника и... наткнётся на тебя. Что ты станешь делать?

   — Ничего. Пройду себе мимо, — повёл плечом Можер.

   — А если она примется строить глазки? — поддержал Субиза Маникор.

   — Этому чадящему факелу не удастся растопить лёд в моём сердце.

   — А если скажет, что влюблена и немедля начнёт сбрасывать одежды? — вступил в игру Вилье. — Неужто в тебе не шевельнётся твоё мужское достоинство?

Можер со смехом обнял всех троих.

   — Друзья мои, придётся вас огорчить, а заодно похоронить надежды фламандской вдовы, если она попытается заставить меня потешить её плоть. Во-первых, меня тошнит от её провансальского языка; её речь напоминает карканье ворона.

   — Отлично, Можер, но рот ей можно заткнуть кляпом. Что во-вторых?

   — Её лицо безобразнее, чем у моей бабки Кадлин, которой на днях стукнет семьдесят. Его скоро ещё больше удлинит третий подбородок.

   — И это не беда, картину можно накрыть платком или повернуть к себе затылком.

   — Тогда третье: эта дочь Харибды чересчур стара для меня.

   — Бросишь её на ложе при потушенных свечах. Смотри только, не промахнись; уронив на пол, ты переломаешь ей все кости. У тебя есть что-нибудь ещё возразить?

   — Она чересчур упитанна и наверняка её живот свисает вниз, закрывая поле битвы. Я буду вынужден постоянно поддерживать его рукой, чтобы он не падал.

   — Перемена положения избавит тебя от этого неудобства.

Можер, поочерёдно глядя на каждого, покачал головой:

   — Какие вы всё же негодяи, ведь почти загнали меня в угол.

   — Почти? Значит, остался последний, пятый пункт? Говори! И если мы разобьём его так же, как и остальные, то тебе, дорогой друг, придётся сдаться.

   — Друзья мои! Эта провансальская ведьма, эта дочь Сфинкса, эта пышная вдова скоропостижно скончавшегося графа — супруга короля франков Роберта, моего троюродного брата! И этот последний пункт ставит на всём вашем пустозвонстве жирную точку. Надеюсь, теперь я вас убедил?

   — Против этого возразить нечего, Можер, — подняли руки в знак поражения все трое. — Мы объявляем тебя победителем! А поскольку мы тотчас отправляемся ужинать в харчевню «Золотой гусь», то платить, как выигравшему, придётся тебе.

   — Прекрасно! В харчевню!

   — Хорошо всё же, что святой отец увёл Роберта, — говорил по дороге Маникор. — Как он догадался, ума не приложу.

   — Он вообще у нас сообразительный и толковый. Знает своё дело и не чуждается при этом ничего мирского. Жаль, его нет с нами. Где ты его отыскал, Можер?

   — В одном из монастырей.

   — Говорят, двор франкского короля погряз в грехе. Однако, клянусь распятием, с тех пор как появился отец Рено, он очистился!