Король былого и грядущего

– С вашего разрешения, мадам, – сказал Балин, – быть может, мы смогли бы произвести испытание нынче ночью? Насколько я понимаю, кандидат свободен в передвижениях, ибо я не слышал, чтобы его привязали.

Услышав об испытании, Варт внутренне содрогнулся и решил про себя, что Балин не получит завтра и перышка от Баланова воробья.

– Благодарю вас, Капитан Балин. Я как раз сама размышляла об этом.

Балин заткнулся.

– Кандидат, вы свободны?

– О да, мадам, к вашим услугам: но испытание мне как-то не по душе.

– Таков порядок.

– Позвольте, позвольте, – задумчиво произнесла ее почетная светлость, – какое у нас было последнее испытание? Вы не припомните, Капитан Балан?

– Мое испытание, мэм, – сказал дружелюбный дербник, – и оно состояло в том, чтобы провисеть в опутенках всю третью стражу.

– Раз он не привязан, он этого сделать не сможет.

– Вы бы могли немного его поклевать, Мэм, – произнес кобчик, – конечно, в разумных пределах.

– Отправьте его постоять рядом с Полковником Простаком, пока мы трижды не прозвоним в колокольца, – предложил второй дербник.

– О нет, нет! – с мукой закричал из своего удаленного мрака полоумный Полковник. – Не надо, ваша светлость. Умоляю вас, не делайте этого. Ведь я, ваша светлость, такой проклятущий подлец, что не могу отвечать за последствия. Пожалейте, ваша светлость, бедного мальчика и не введите нас во искушение.

– Полковник, следите за собой. Это очень хорошее испытание.

– О мадам, меня предупреждали, чтобы я не становился рядом с Полковником Простаком.

– Предупреждали? И кто же?

Бедный Варт уже понял, что ему осталось либо признаться в своей человеческой природе и не выведать больше ни единого их секрета, либо пройти через предстоящее испытание и обогатиться новыми знаниями. Трусом он быть не желал.

– Я встану рядом с Полковником, мадам, – сказал Варт и тут же спохватился, что тон его оскорбителен.

Но сапсаниха оставила его тон без внимания.

– Вот и отлично, – сказала она. – Но прежде нам надлежит пропеть гимн. Ну-с, падре, если вы не съели и гимны вместе с пособиями, будьте любезны, просолируйте нам 23-й номер, только не Нынешний, а Старинный. Гимн Испытания.

– А вы, мистер Коб, – добавила она, обратясь к кобчику, – постарайтесь, чтобы вас было не очень слышно, вечно вы вверх забираете.

Соколы неподвижно стояли, облитые лунным светом, пока перепелятник отсчитывал: «Раз, два, три». Затем все их кривые и зубчатые клювы раскрылись под клобучками, и они грянули резким хором, и вот что они пропели:

Жизнь – это жертва и кровь, ну что ж,
И не с этим сдюжит орлиный глаз.
А поживе в утеху – хилая ложь:
Timor Mortis – вот что бессилит нас.

Но Ногатые Звери только в Хватку и верят,
Ибо плоть нечиста, а нога сильна.
Слава сильному лорду, одинокому, гордому:
Timor Mortis – вот что возносит нас.

Нерадивым – стыд, а бессильным – беда,
Смерть трусливцу, не знающему, где присесть.
Но для клюва и когтя крови хватит всегда:
Timor Mortis – это мы сами и есть!

– Отменно, – сказала сапсаниха. – Капитан Балан, по-моему, вы немного съехали с верхнего «до». А теперь, кандидат, отправляйтесь и простойте вблизи отгородки Полковника Простака, пока мы не прозвоним в наши колокольчики трижды. По третьему звонку можете двигаться с какой вам угодно скоростью.

– Очень хорошо, мадам, – сказал Варт, от негодования утративший всякий страх. Он легко взмахнул крыльями и уселся на самый краешек отгороженного насеста вблизи проволочной сети, за которой сидел Простак.

– Мальчик! – нездешним голосом крикнул Полковник. – Не приближайся ко мне, не надо. Увы, не искушайте злого духа проклятьем, тяготеющим над ним.

– Я не боюсь вас, сэр, – сказал Варт. – Не изводите себя, ибо ни с одним из нас никакого вреда не случится.

– Ничего себе, никакого вреда! О, уходи, пока еще не поздно. Во мне пробуждается извечное вожделение.

– Не бойтесь, сэр. Им и звонить-то только три раза.

При этих словах рыцари опустили поджатые ноги и торжественно ими тряхнули. Первый сладостный перезвон заполнил кречатню.

– Мадам, мадам! – вскричал терзаемый мукой Полковник. – Имейте жалость, имейте жалость к слабой плоти существа, над коим тяготеет проклятие. По ком звонит колокол, мадам? Мне долго не продержаться.

– Мужайтесь, сэр, – мягко сказал Варт.

– Мужайтесь, сэр! Увы! Тому назад две ночи, как в полночь самую, в проулке, что юлит за церковью Святого Марка, я дюка повстречал: нес на плече он человечью ногу и выл, да жутко, страсть!

– Пустое, сэр, – сказал Варт.