Корни ритуализма в церкви и масонстве

(с). Такие собрания логоса у древних посвященных масонов стали называться sinaxis , «встречами» братьев с целью моления и прославления coena (ужина), в котором использовались только бескровные жертвоприношения плодов и зерна. Вскоре после этого такие жертвоприношения стали называться hostiae , или священными и чистыми гостиями , в отличие от нечистых жертвоприношений (как в слове военнопленный, hostes , откуда произошло слово заложник, hostage ). И так как эти приношения состояли из плодов урожая, первых плодов messis , отсюда и произошло слово «месса». Поскольку никто из отцов церкви не упоминает, как это сделали бы современные ученые, о том, что слово месса произошло от еврейского missah (oblatum , жертвоприношение), — первое объяснение столь же хорошо, как и второе. Для получения исчерпывающего исследования о слове missa и mizda , смотрите «Гностиков» Кинга, стр. 124 и далее.»

Слово синаксис называлось также греками agurmoV[20]. Оно имеет отношение к посвящением в мистерии. Оба эти слова, синаксис и агирмос,прим.14 вышли из употребления у христиан, а слово мисса , или месса, стало преобладать и осталось. Теологи скажут, желая скрыть его этимологию, что термин «мессия» (messiah ) произошел от латинского слова missus (посланник). Но если даже это так, то оно, опять-таки, может быть отнесено столь же хорошо к Солнцу, ежегодному посланнику , который послан нести свет и новую жизнь земле и ее созданиям. Еврейское слово, обозначающее Мессию — meshiah (помазанник, от mashah , помазывать) вряд ли применимо здесь и едва ли несет то же значение в церковном смысле; также и латинское слово missa (месса) не лучшим образом может быть образовано от другого латинского слова mittere, missum , «посылать», или «отпускать». Потому что таинство евхаристии — ее сердце и душа — основываются на освящении и приобщении гостией (жертвоприношении), облаткой (тонким, похожим на лист, хлебом), представляющей тело Христово, и такой хлебец из муки представляет собой прямое развитие жертвоприношений урожая или зерна. И опять-таки, древние мессы были коэнами (поздними обедами или ужинами), которые, из простой еды римлян, которые «умывались, умащивались и одевали облачения сенаторов » для обеда, становились священным принятием пищи в память о последнем Ужине Христа.

Новообращенные евреи во времена апостолов собирались на таких синаксисах , чтобы читать Евангелия и свои послания (апостольские). Св. Юстин (150 г. н.э.) рассказывает нам, что такие собрания проводились в день, называемый солнечным (Sunday, воскресенье, dies magnus, «великий день»), в дни, когда псалмы воспевали «сравнение крещения с чистой водой и agapae святого coena с хлебом и вином». Что должна была делать эта смешанная комбинация языческих римских обедов, появившаяся благодаря вторжению церковных догм в тайные мистерии, с еврейским Messiah , «тем, кто побуждает спуститься в преисподнюю» (или аид), или его греческим вариантом — Мессией . Как было показано Норком, Иисус «никогда не был помазан ни как первосвященник, ни как царь », и поэтому его название «Мессия» не может быть выведено из данного еврейского эквивалента. И это еще менее вероятно, поскольку слово «помазанник», или «натертый маслом» в Гомеровской терминологии , — это хрис , criz, и хрио , criw, — оба они значат помазать тело маслом . (См. «Эзотерический характер Евангелий»).

Другой высший масон, автор «Источника Мер», суммирует всю эту imbroglio[21] многих веков в нескольких словах, говоря:

«Фактически было два Мессии. Первый , побудивший себя спуститься в преисподнюю для спасения мира;прим.15 он был солнцем, лишенным своих золотых лучей и увенчанным затемняющими лучами (символизирующими эту утрату), как колючками. Второй был победоносным Мессией , восходящим на эту вершину небесного свода , персонифицированный как Лев из рода Иуды . В обоих случаях у него есть крест…»

В амбарвалиях, празднованиях в честь Цереры, арваль (помощник верховного жреца), облаченный во все белое, клал на гостию (груду жертвоприношений) пшеничную лепешку и вино с водой, совершал возлияния и давал испить другим. Жертвоприношения делались тогда верховным жрецом. Это символизировало собой три царства природы — пшеничная лепешка (растительное царство), жертвенная чаша, или потир (минеральное), и мантия (похожее на шарф облачение) иерофанта, конец которой он обматывал вокруг кубка с жертвенным вином. Это облачение изготовлялось из чистой белой кожи ягненка.