Кормильцев. Космос как воспоминание [Главы из сети, 13 из 32]

Тут необходимо отметить, что с первых дней пребывания в Лондоне у Кормильцева наступило время жесткого финансового кризиса. Сбережений в семье не было, а деньги, взятые в долг, закончились быстро. В итоге, когда дома сломался бойлер, квартира оказалась без тепла и горячей воды. Денег на починку не было, а гонораров едва хватало на еду для Каролины.

«Курица с пастой стоили очень дешево, — с грустью вспоминает Алеся. — Я умудрялась как-то выкручиваться, варила куриные ножки, крошила туда немного пасты, получался такой бульон, „баландабра“… Я, наверное, никогда больше не буду готовить это блюдо!»

В этот период толком не идентифицированная болезнь начала прогрессировать. Боль становилась невыносимой. Илья стонал по ночам, но с невиданным упорством продолжал заниматься самолечением. «Никто не едет в Лондон на днях? — писал он в интернете в ноябре 2006 года. — Надо отвезти лекарства. Мне».

Сотни откликов были ему ответом. И неудивительно, что буквально через пару дней Кормильцеву передали обезболивающие лекарства и три тысячи фунтов от Андрея Сумина — в счет будущих роялти.

«Илья самостоятельно поставил себе диагноз „выбитый позвонок“ и совершенно свято в это верил, — вспоминает Маньковская. — И лечил его сам — так, как считал нужным… Когда знакомые передали лекарства, которые надо было колоть шприцом, я научилась делать ему уколы. Делала их два раза в день, утром и вечером».

В те моменты, когда боль отступала, Илья пытался вести в интернете «живой журнал». Полемизировал с идеологическими противниками из движения «Наши», огрызался на негативные комменты и даже пытался шутить. Видя такую мощную интернет-активность, его пригласили прочитать лекции на фестивале в Эдинбурге, а также выступить в Лондоне на поэтическом вечере Exiled Writers.

Эту акцию организовывала член совета литературного объединения «Писатели в изгнании» Мириам Франк, которая была тещей Саши Гунина и неплохо знала семью Кормильцева. Она попросила Илью перевести часть стихотворений на английский, чтобы поэты, литераторы и переводчики могли активно участвовать в обсуждении его текстов.

Сделать английскую версию новых стихотворений оказалось не самой большой проблемой. Куда сложнее виделись для организаторов вопросы элементарной логистики, связанные с критическим состоянием поэта. Поскольку ходить Кормильцев уже не мог, его втащили в такси и довезли до Poetry Café, расположенного в районе Ковент Гарден.

«Илья испытывал сильную боль, и на его спине была большая шишка, — вспоминает Мириам. — Он не мог ни ходить, ни стоять. Его отнесли по узкой лестнице в подвал, где происходила встреча, и положили на диван, прямо перед полным залом. Кормильцев читал стихи на русском, а я читала их в переводе. После стихов была дискуссия о вопросах российской политики, литературы и художественного перевода».

Со стороны вся акция выглядела изрядно психоделической, что называется, «на грани фола». Илья Валерьевич лежал на боку с листиками в руках, изредка подглядывал в написанные тексты и эмоционально нашептывал стихотворения. Англичане его заворожено слушали, ощущая в воздухе некую российскую обреченность.

Так случилось, что в процессе архивных поисков мне удалось найти аудиозаписи с этих чтений. Среди десятка произведений Илья, в частности, исполнил автобиографическое стихотворение «Ножницы»: «Люди с ножницами, любители символической кастрации/Завистливые импотенты, хозяева трусливых маленьких гильотин/Вам не хватило смелости сразу отрезать мне голову/Рано или поздно наступит время расплаты за педагогические ошибки…»

Примерно в те же дни Илье позвонил из Москвы его приятель — корреспондент канала НТВ Александр Орлов.

«Я ехал в загородной электричке, и в вагон зашли двое парней с гитарой, в монашеском одеянии, в клобуках, с ящичком для пожертвований, — вспоминает Орлов. — Они запели „С причала рыбачил апостол Андрей“, и народ начал доставать деньги. Я набрал номер Кормильцева: „Хочешь послушать?“ Он выслушал и засмеялся: „Ну, теперь можно и умирать“».

31. Больница для ангелов

После поэтического вечера в Ковент-Гарден Илья почувствовал себя совсем плохо и попросил свою супругу Алесю Маньковскую увеличить дозу инъекций.

«Я стала читать английскую инструкцию к лекарству и внезапно обнаружила, что при превышении допустимой нормы это обезболивающее может вызвать остановку сердца, — вспоминает она. — Поэтому категорически отказалась делать уколы и сказала Илье, что надо срочно обратиться к врачу».

К тому моменту нервы у жены Кормильцева были натянуты до предела. Каждый день Алеся видела, как Илья отказывается консультироваться с доктором. Когда она пыталась его переубедить, супруг огрызался, бурча под нос, что «лучше сгореть, чем заржаветь». Ситуация заходила в тупик: один не хотел лечиться, а другая больше не могла лечить.