Коридор

Гарм Видар КОРИДОР

Я память без добра

Я знанье без стремленья

Остывшая звезда

Пропавших поколений

Ю. Шевчук

— Марк Абрамович, чем это вы там так жутко гремите?

— Это не Марк Абрамович. Это я — Тихон, — мрачно сказал Тихон, потирая ушибленное колено. — Опять тазик упал.

— Зачем вам тазик, Тихон?

— Абсолютно ни к чему… — просопел Тихон, мучительно пытаясь отыскать в потемках проклятый тазик. Лампочка опять перегорела, и «ничейная» территория коммунального коридора была погружена в первозданный мрак, чудом сохранившийся, по-видимому, еще со времен: «до сотворения мира».

— Тихон, вы еще там?

— Тут…

— А тазик?

— Я надеюсь тоже…

— Тихон, вы случайно не знаете: принцесса Стефания не вышла замуж?

«Если бы она жила в нашей «коммуналке» — то уж точно никуда бы не вышла в таких потемках… — свирепо подумал Тихон. — А впрочем, как знать, может как раз наоборот…»

Но тут Тихон наконец нашарил злополучный тазик, и цепь ценных умозаключений прервалась:

— Извините, я не в курсе и очень спешу!

— Как это показательно, Тихон: молодежь нынче ничем не интересуется. А вот в наше время…

Тихон осторожно продвинулся вперед еще метра на четыре и попробовал постучать в дверь… Удивительно, но удалось это с первого раза. За дверью завозились и простуженный голос прохрипел:

— Это вы, Марк Абрамович? Входите — не заперто.

— Нет, это я — Тихон, — сказал Тихон и вошел, о чем тут же пожалел: прямо под тускло светившей лампой без абажура, сиротливо свисавшей на длинном и грязном шнуре, стоял большой черный гроб. В гробу сидел бравого вида старик.

— Входите Тихон, и помогите мне отсюда выбраться.

— Э-э, а зачем вы… туда?.. — промямлил Тихон.

— А ведь не плохо буду смотреться? — вопросом на вопрос ответил жизнерадостный старик.

— Когда? — не сразу дошло до Тихона.

Старик лег и сначала зажмурился, а потом приоткрыл один глаз.

— Я наверное не вовремя? — прошептал Тихон, — я попозже зайду… добавил он, чувствуя, что говорит явно невпопад.

— Вот, вы молодежь вечно так, будто у вас вечность впереди: «попозже-попозже», пока совсем поздно не будет. Ну, а при нынешнем дефиците, обо все надо загодя беспокоиться… Да помогите же мне выбраться отсюда!

— Да-да, конечно…

— Может хотя бы чайку попьем?

— Извините — спешу! — Тихон пулей вылетел в коридор, забыв даже то, за чем приходил и опять налетел на проклятый тазик.

— Марк Абрамович, это вы?

— Нет это я — Тихон!

— Тихон, зачем вы постоянно роняете этот тазик?

«Хороший вопрос: зачем?» — мрачно подумал Тихон, пристраивая тазик на изначальное место.

— Тихон, кстати, вы не в курсе: вышло в отставку правительство…

— Нет. Но я постараюсь провентилировать этот вопрос!!! — рявкнул Тихон и лавируя между невидимыми, но хорошо ощутимыми предметами, по диагонали пересек коридор. По его расчетам здесь должна была находиться шестая квартира. Тихон постучал и понял что промахнулся — пред ним была глухая стена. Раскинув руки Тихон припал к стене, кончиками пальцев пытаясь нащупать дверной косяк. Сзади послышалось тяжелое астматическое сопение, и Тихон так и застыл — распластавшись.

— Марк Абрамович, это вы? — негромко спросили у самого уха.

— Нет, это я — Тихон, — зачем-то шепотом ответил Тихон.

За спиной чиркнули спичкой.

«Интересно, как я выгляжу со стороны?» — подумал Тихон.

— Ишь ты! — восхитились за спиной. — Иисус коммунальный…

— Я не Иисус, я — Тихон, — упрямо возразил Тихон.

Свет погас, но за это мгновение Тихон успел заметить где находится дверь к которой он так стремился. Осторожно, чтобы не задеть чертов тазик, Тихон переместился вправо и постучал.

— Марк Абрамович, это вы?

— Нет, — печально ответил Тихон, — это я — Тихон.

— И чего тебе надобно, Тихон?

— Я бы хотел одолжить у вас десятку до зарплаты, — сказал Тихон, стараясь чтобы голос звучал как можно искренней и доверительней.

— А зачем тебе деньги, Тихон?

— В каком плане, философском, что ли?

— В сугубо материалистическом. Может ты владеешь информацией: где и какой «выбросят» дефицит?

«Лично мне кажется, что весь дефицит уже давно выбросили, вопрос куда? (Я уже не спрашиваю: зачем?)» — подумал Тихон, но посчитал что делиться этими мыслями в данной ситуации не стоит, поэтом вслух, все так же доверительно, сообщил:

— Нет у меня информации, и десятки, если вы не дадите не будет.

— Не в деньгах счастье, Тихон. Особенно если они не конвертируемые…

— Бог с ними с деньгами, мне бы десятку?

— Деньги развращают… Надо просто хорошо и упорно трудится, а деньги сами к тебе придут… потом.

— Мне бы сейчас.

— Подожди, я запишу: выдано — Тихону десять рэ…

— Спасибо, большое спасибо, очень большое… — пролепетал Тихон, зажимая в потной ладони вощеную новенькую купюру.

Дверь захлопнулась, и Тихон вновь оказался «во мраке», мучительно раздумывая в какой стороне находится мерзкий тазик.

— Марк, милый!

— Я не Марк…

— Не шути так, Марк.

— Я не шучу!!!

— Значит ЭТО правда?

— Конечно — правда, — уверенно сказал Тихон, убежденный как никогда в своей правоте, но все же пытаясь разглядеть в беспросветной тьме того, кто его так крепко и горячо обнимает.