Корейский вариант: Корейский вариант. Время сурка. Сеятель

Очнулся я мгновенно, хотя канонада звучала. В ушах звон, видимо контузия, но опытным глазом чую, лёгкая, скоро звон пройдёт. Слегка оглушило, не более. Комнату, в которой я находился, заволокло пылью, осколки выбитого окна блестели на полу. Где я и что происходит, это явно не тело Хана? Две реинкарнации, и всё? Неужели услышали моё воззвание и отправили туда, где мне душой ближе? Хм, проверим. Время есть, пока память бывшего хозяина тела не проявилась. Итак, лежу я на кровати, явно спальной комнаты. Обои на стенах бумажные, где выцвели, где подклеены, мебель не очень новая, массивная. Свечи в подсвечнике, электричества, видимо, нет. Окно выбито, развеваются ободранные шторы. У кровати сложная форма… Тут я вскрикнул от боли и схватился за голову, память прошлого владельца проявилась. Итак, князь Бебутов, Игорь Михайлович. Единственный представитель рода, семнадцать лет, юнкер Московского военного пехотного училища. Один год обучения, и должен был покинуть стены своего учебного заведения, как говорится, альма-матер, через год, в звании подпоручика. Теперь уже не покинет.

Теперь перейдём к тому, что вообще происходит. Игорь был нищ как последний бедняк, отчего больше всего страдал, больше морально, проживал и учился за казённый кошт. Матушки не помнил, померла родами, отец картёжник, всё промотал, пришлось имение продавать, чтобы покрыть долги. Сам батюшка скоропостижно скончался. Ага, шесть раз выстрелив себе в голову. Скорее всего, долги не отдавал, вот и пришли выбивать. Было следствие, но ничего и никого не нашли. Это в первый год обучения в военном училище произошло. Так и учился. Надо сказать, парень имел силу воли и серьёзно планировал подняться по карьерной лестнице, до генерала дослужиться, но вот не повезло. Сейчас каникулы, идти тому некуда, и его товарищ по учёбе, не друг, замечу, юнкер Олег Трубецкой, пригласил того в своё имение в Царстве Польском, подаренное родителями в год поступления в училище. Провели там две недели, но Игорь только мучился, столько девушек на частых вечерах и балах, что не перечесть, и все хотят замуж. А их пробивные мамаши старательно им в этом помогают. Причём отметил, что красавицы, как правило, бедны, как и он, а богаты именно уроди… Точнее, девушки с другими достоинствами. Или богатых красавиц разобрали более ушлые? В общем, эти две недели прошли, хотя сам Игорь был уверен, а я с ним согласился, просматривая воспоминания, что его сокурсник специально пригласил его. Поиздеваться, показывая, какой род Трубецких богатый, а ты князь, а нищ. Все эти две недели и демонстрировал. Однако пора возвращаться в Москву, добрались до городка, где имелась железнодорожная станция. Прямая линия до Варшавы, а там и до Москвы, но поезд завтра, купили билеты, сняли комнаты, платил Трубецкой, Игорь всю наличность потратил, о чём снова переживал, и вот тут такое.

А теперь главное. Сегодня второе августа тысяча девятьсот четырнадцатого года. Приграничный город Царства Польского Ченстохов. Мы находимся в номерах привокзальной гостиницы города, Олег должен быть в соседнем номере, а я сел, стряхивая с одеяла осколки, именно это толстое одеяло и защитило теперь уже моё тело от стекла, и аккуратно спустил ноги. Хотя не совсем защитило, на виске слева припухлость, видимо чем-то достало в голову. Возможно, от этого Игорь умер, а я заимел возможность занять его тело. Дальше стал быстро и привычно надевать форму юнкера военного пехотного училища. Жаль, шашки нет, её выдают торжественно при окончании училища, а вот личное оружие офицера покупаешь сам. Да и оснащаешься тоже за свой счёт. Некоторую сумму, конечно, дают, но небольшую. Полуодетый Олег ворвался ко мне в номер, как раз когда я застегнул широкий ремень, притопнув левой ногой в сапоге, и, готовясь забрать саквояж со всеми вещами, что были у Игоря. По жизни это его единственное имущество.

– Война началась! – крикнул тот.

– Я догадался, – спокойным тоном сказал я. – Не торопись, можешь одеться. Канонада вдали звучит, на границе. До города орудия не достанут, далеко. Если только несколько особо большого калибра.