Корейский вариант: Корейский вариант. Время сурка. Сеятель

Сжался на дне окопа: похоже по нам два дивизиона бьют или реактивные установки залпового огня, батарея, из-за того столько разрывов. Осмотрев форму, я застонал от бессилия. Я северокорейский солдат. Рядовой. Рядом на бруствере воронка дымится, думаю, она и была причиной гибели этого солдата. Достав из кармана солдатскую книжицу, не успел её открыть, как меня скрутило от головной боли, и память Чхве Вае Хана открылась. Что ж, вот его история. Сирота, работал на шахтах, перед войной был призван, ему восемнадцать исполнилось, через три месяца началась Корейская война, это начало он пропустил. Как, впрочем, и их формирующаяся дивизия. Опять мне тело с именем Хан досталось, между прочим, самое распространённое имя, поэтому я не удивлён. Хан был пулемётчиком в обычной стрелковой роте, у него был ДПМ. Советский пехотный «дегтярёв». Вот он стоит весь пыльный на огневой позиции бруствера. Быстро привстав, я накрыл его шинелью от пыли. Что у меня ещё есть? На боку на длинном ремне коробка, в которой три диска для пулемёта, в ногах мой вещмешок, со скарбом. Еды нет, НЗ уже съели, северокорейские солдаты постоянно голодны были. Разве что две сотни патронов в вещмешке имелись, помимо запасных портянок, обмылка и серого затёртого полотенца. Бритвенных принадлежностей не было, Хан ещё не брился. На ремне, помимо фляги, пехотная лопатка в чехле, гранатный подсумок, где было две РПГ-43; почему противотанковые гранаты, не противопехотные, я знал. Хан танков боялся до жути. А против пехоты у него пулемёт есть. Ножа не было. В принципе, это всё, что тому выдали. Форма справная, каска на голове, несмотря на двадцать седьмое сентября, вчера войска ООН начали наступление, как раз наша дивизия и была на острие атаки. Мы под Инчхоном стояли, что захватил противник двенадцать дней назад и развернул остриё атаки на Сеул. А кроме нашей дивизии из двух полков, третий на второй линии, у того на пути ничего и никого не было.

Солдатскую книжицу я уже убрал обратно, и так знаю, что происходит, кто я и где служу. Итак, помнится, в истории указано было, именно завтра, двадцать восьмого, наступая на Сеул, американцы его и захватят. Значит, нашей дивизии кирдык. Будем воевать, у меня реинкарнация, я умереть не боюсь, зато буду знать, чего ожидать. И почему меня в тело лётчика не переместили? Вот уж где моя стихия. Не заслужил? Пожалуй. Быстро привстав над бруствером, хотя снаряды всё ещё рвались, я обнаружил цепи атакующей пехоты и с десяток единиц бронетехники. В основном бронетранспортёры с крупнокалиберными пулемётами или безоткатными орудиями. Танков не было. Американцы, умело двигаясь за огненным валом, сближались с нашими позициями.

– Атакуют! – заорал я, надеясь, что меня в этом грохоте услышат.

Скинув шинель с пулемёта, я привёл оружие к бою, машинка вполне знакомая, да и память Хана помогала, и открыл прицельный огонь по противнику. Несколько фигур упало, но остальные бежали, так я стал лупить длинными очередями, радуясь, что Хан парень крепкий, отдачу выдерживает, видимо поэтому его и сделали пулемётчиком. Диск опустел, так что, присев на дно окопа, стащив с собой и пулемёт, стал менять диск. А тут дрожь земли, а канонада уже стихла, и рёв мотора послышался. Неприятно так под ложечкой засосало. Однако ударив по новому диску, ставя его на место, и, взведя затвор, доставая гранату из подсумка, вокруг уже все северокорейские солдаты стреляли по противнику, привёл её к бою, после этого швырнул под бронетранспортёр М39. Крупнокалиберный пулемёт стоял на турели без стрелка, защиты нет, видимо убил кто-то. Я сразу спрятался на дно окопа, зная, как такие гранаты калечат самих гранатомётчиков. Грохнуло сильно; встав, ставя пулемёт на сошки, я открыл огонь по пехоте, мельком глядя на чадящий ярким огнём бронетранспортёр, от взрыва гранаты под днищем у того треснул корпус и сорвало одну гусеницу. Пробегающий мимо лейтенант Пак похлопал меня по плечу и побежал дальше. Видел, как я броню уничтожил. Ну а я бил по пехоте. Как же её много. Выбирал группы, где много пехотинцев, и прореживал их, так я уничтожал больше противника. Все диски расстрелял, сел и стал торопливо снаряжать пустые, пулемёт рядом стоял на дне окопа, как услышал свистки. Привстав, огляделся. Американцы, оставив перед нашими позициями немало тел и шесть бронетранспортёров, четыре горели, отступали.