Кордон

Василий Степанович пристально посмотрел на мальчишку. «Как мой Жорик, не старше», — подумал он и тотчас же вспомнил слова старого Кирилла: «Мальчишка старшой шибко просился остаться…» И губернатор заколебался в своем решении: «А если на самом деле эти подростки еще раз прибегут в порт? Вдруг такое случится в разгар сражения? Тогда их труднее будет уберечь от беды…»

— Как тебя звать? — по-отцовски мягко спросил Завойко.

— Федькой, Матросов моё фамилиё.

— Сколько тебе годков?

— Четырнадцать, — явно соврал мальчишка, прибавив себе не менее года. — Я картузы на примерных стрельбах к пушкам подносил.

— Верю, Федя, что ты видел, как проводят примерные стрельбы, — мягко сказал губернатор, — и, возможно, грома пушек не боишься. Но сегодня будут стрелять и чужие орудия. Их ядра и бомбы полетят на город.

— Понимаем, — вставил Федька, — потому и просимся.

— Твои товарищи тоже это понимают?

— Еще как!

1 Картузы — t мешочки с порохом.

— Ну и что вы тут собираетесь делать?

— А что скажут. Побежать куда или принести чего. Мы прыткие, мигом обернемся.

Василий Степанович задумался. Мальчишка смотрел на него затравленным волчонком. «Этот наверняка сбежит из Сероглазки, — понял губернатор, — и, возможно, опять не один. Может, мальчишек на самом деле оставить в порту и держать под надзором в безопасном месте. Но где оно будет, это безопасное место?» И ему показалось, что таковым может стать самая прочная батарея Дмитрия Петровича Максутова, ее тыловое отделение.

— Упрямый ты, Федя, мальчик, — укоризненно сказал Василий Степанович. — Понапрасну беспокоишь взрослых. Но уж коль сильно хочешь быть с нами, оставайся. Определим охотников на батарею. Будете носить артиллеристам воду.

— Спаси вас Бог! — торопливо поблагодарил Федька. Его глаза загорелись радостью. Будем носить воду, чтоб горячие орудия пробанивать.

— Ишь ты! — удивился полицмейстер. — Как настоящий артиллерист рассуждает.

— Поговори, Федя, с товарищами, — наставительно сказал Василий Степанович. — Может, кто раздумает оставаться в порту, сразу же отправим в Сероглазку.

— Не раздумают, — убежденно ответил Федька. — Они все, как я, помогать солдатам хотят: кто попить принесет, кто картузы подавать будет…

Губернатор смотрел на Федьку и думал: «Милый мальчик! Да тебе цены нет, маленький упрямец! Из тебя вырастет достойный сын своего отечества».

Детей-кантонистов, на основе крепостного права с самого рождения принадлежащих военному ведомству, не баловала жизнь. Одевали их в солдатские обноски, перешитые на малые размеры, кормили скудно. Однако кантонисты голодными не были. Они, как умели, приспосабливались к портовой жизни. Летом пацаны ватагами бродили по лесу, вдоволь наедались ягод и приносили их в порт, щедро делясь с солдатами и моряками, помня, как не однажды те сажали их с собой за стол и угощали вкусной горячей кашей. Мальчишки проворнее взрослых ловили руками рыбу и несли ее тем же служивым, вместе готовили с ароматными травами уху. Портовые оборвыши крутились около солдатской кухни, навязывая свою дружбу поварам и кокам, а те, накормив похлебкой или

кашей, небескорыстно использовали детский труд: мальчишки наполняли емкие котлы водой, приносили из леса валежник, рубили хворост, кололи дрова, разжигали печи и поддерживали в них огонь. Проводя в казарме больше времени, чем в интернате, они тянулись к солдатам и морякам, находя у них добрые слова и ласку. Мальчишки восторженно, до визга, любили военные учения, особенно артиллерийские стрельбы. Подростки, несмотря на запреты командиров, подкрадывались близко к батареям и, закрывая ладонями уши, с замиранием сердца ждали выстрела. Самым храбрым, достойным всяческого уважения, по общему признанию пацанов, считался тот, кто меньше других боялся грома пушек. Таким был Федька Матросов. Это он по дороге в Сероглазку тихонько собрал вокруг себя сверстников и сказал: «В порту будет настоящая война, а нас уводят оттудова, как девчонок. Такой конфуз! Я пойду назад. Кто со мной?» И двенадцать звонких голосов ответили: «Я!»

— Поговорите, Михаил Дмитриевич, получше с этими юными гражданами, — сказал Завойко Губареву. — Кто настойчиво, как Федя, будет проситься остаться в порту, определите на вторую батарею. Остальных поторопитесь отправить в тыл.

— Слушаюсь.

Проводив взглядом полицмейстера и мальчишку до дверей, губернатор склонился над бумагами. Нужно было учесть многое, о чем он не думал до появления эскадры. Вертя в руке карандаш в серебряной вставочке, Василий Степанович мучительно разгадывал виды и намерения противника при взятии порта. Не исключая для Петропавловска самого трагичного исхода сражения, губернатор начал готовить распоряжения командирам кораблей:

«Коль противник приблизится к фрегату и транспорту на ружейный выстрел с намерением покуситься на них, и поймете, что отбить врага уже не в силах, и ввиду безысходного положения, на этот случай приказываю — в минуты прорубить отверстия в подводных частях корабля, ниже ватерлинии, открыть кингстоны».