Корабль судьбы

Ответные улыбки, просиявшие в зеркале, сказали ей, что она вполне угадала. И неудивительно! Сногсшибательные балы вроде сегодняшнего будоражили снизу доверху все многочисленное население сатрапского дворца. Одни только танцы будут происходить не менее чем в четырех разных залах – для разных уровней аристократии, – и Малта отлично знала, что отблески праздника достигнут даже распоследних закутков, где помещаются слуги. И кому какое дело, что за последний месяц это уже был третий по счету роскошнейший бал. Всем по-прежнему хотелось пусть одним глазком, но посмотреть на печальную, немыслимого изящества красавицу – вдовствующую королеву Пиратских островов. Или узреть людей Старшей расы, упоенно танцующих друг с другом. Недавно призванные советники и прежняя знать вновь будут соревноваться, на все лады восхваляя юного сатрапа, бестрепетно отправившегося навстречу опасностям дикого и безбрежного мира – чтобы вернуться победителем, да еще и приобретя себе таких необыкновенных союзников. Сегодня им в последний раз представится такая возможность. Завтра они с Рэйном уедут на север на Проказнице вместе с Уинтроу и королевой Эттой.

Завтра для них наконец-то начнется дорога домой.

Малта натянула чулки, потом маленькие белые атласные туфельки. Примеряя вторую туфельку, она пристально к ней пригляделась и попыталась припомнить, какую трагедию некогда пережила из-за того, что для первого в жизни бала у нее не нашлось совсем новеньких туфелек и пришлось довольствоваться перешитыми. Малта мысленно пожалела ту бедную, наивную девочку из своего недавнего прошлого и покачала головой, улыбнувшись своему тогдашнему невежеству. Потом взяла с туалетного столика белые кружевные перчатки. Они доходили до самых локтей, причем кружево было нарочно сплетено таким образом, чтобы отнюдь не скрывать, а, наоборот, красиво подчеркивать сверкающие красные чешуи. А не далее как вчера одна из служанок по секрету поведала ей, что на базаре уже начали продавать перчатки со вставочками, производившими сходное впечатление!

Малта еще раз посмотрела на себя в зеркало, пытаясь как следует поверить, что это и вправду она. Ей без конца твердили, как она прекрасна. Ее платье ниспадало белоснежными каскадами, таившими, однако, алые вставки, и эти вставки вспыхивали огнем, лишь когда Рэйн кружил ее в танце. Портниха, создавшая этот шедевр, сказала Малте, что платье явилось ей во сне, причем сон был о драконах. Малта положила руки на узенькую талию платья и быстро повернулась перед зеркалом, одновременно выворачивая шею, чтобы все видеть, и в результате чуть не упала. Рассмеялась собственной глупости и покинула гардеробную.

Вскоре она уже постучала в другую дверь, а потом смело вошла.

– Этта? – позвала она в полумрак комнаты.

– Я здесь, – отозвалась королева Пиратских островов.

Малта пересекла полутемную комнату и вошла в просторную гардеробную Этты. Она увидела раскрытые дверцы шкафов и платья, разложенные по полу. Этта сидела перед зеркалом в нижнем белье.

– А где твои горничные? – поинтересовалась Малта осторожно.

Уинтроу уже предупреждал ее о резком нраве и переменчивом настроении Этты. Сама Малта, впрочем, еще не видела ее гнева – лишь безмерную, непроглядную скорбь.

– Я их отослала, – коротко пояснила Этта. – Их болтовня меня чуть с ума не свела. Одна духи под нос тычет, другая шпильку в волосы сует, третья зеленым и синим платьями размахивает; и все хором – ах, сударыня, только не черное, не в этот раз! Ну прямо чайки на берегу, слетевшиеся мой труп расклевать. Мыслимо ли выдержать? Я их и прогнала.

– Ясно, – протянула Малта.

В это время отворилась другая дверь, и с подносом в руках вошла Мама. На подносе стоял дымящийся чайник и чашки, подобранные к нему в тон. Это был очень нарядный сервиз, белый с синими цветами. Мама неразборчиво поздоровалась с Малтой и поставила поднос на туалетный столик. Ее бледно-голубые глаза с любовью обежали Этту. Разливая чай, она что-то бормотала себе под нос – получалось успокаивающе, словно мурлыканье ласковой кошки. Малта ровным счетом ничего не понимала из ее бормотания, Этта же, напротив, внимательно слушала. Потом ее величество королева вздохнула, взяла чашку и отпила. Мама тоже пользовалась всеми почестями и привилегиями при сатрапском дворе. Тем не менее она от всего отказалась, даже от отдельных покоев, и поселилась вместе с Эттой, чтобы ухаживать за ней и опекать. Малта сперва думала, что постоянные знаки внимания пожилой женщины быстренько доведут Этту до бешенства. Ничуть не бывало. Этту общество Мамы, похоже, только радовало и утешало.

Вот королева Пиратских островов отставила чашку.

– Я снова надену черное, – сказала она, но теперь в ее голосе была лишь грусть, без признаков раздражения или гнева.