КОРАБЛЬ МЕРТВЫХ

Вхожу наверх. Станислав еще здесь. Сидит в кубрике и точит балясы с матросами. В кармане у него коробка отличного датского масла и кусок сыра.

–Пиппип, ты пришел как раз вовремя. Можешь поужинать. Отличный датский ужин, - сказал Станислав.

Мы не заставляем себя упрашивать и садимся за стол.

–Кто из вас видел «Эмпресс», английский корабль? - спрашиваю я в то время, как все мы сидим за столом, уплетая за обе щеки.

–Он уже порядочно времени здесь.

–Хорошая девчонка, - откликаюсь я.

–Сверху шик, а внизу - пшик, - говорит один из датчан.

–Что? - спрашиваю я. - Пшик? Почему пшик? Ведь в ней все натурально.

–Конечно, натурально, - отзывается кто-то из присутствующих. - Можешь наняться в любое время. За мед и шоколад. Каждый день там пир. Жаркое и пудинг.

–Да ну тебя к чертям, говори ясней, - кричу я ему. - В чем дело? Я уже справлялся. Не берут.

–Друг ты мой, ты что ли вчера только впервые глотнул морской воды? Не похоже на это. Ведь это же корабль смерти.

–Да ты с ума спятил? - кричу я ему.

–Корабль смерти, говорят тебе, - повторяет датчанин, наливая себе кофе. - Хочешь еще кофе? У нас молока, сахару и масла сколько угодно. Можешь взять с собой банку молока. Хочешь?

–Твой вопрос растрогал меня до слез, - говорю я ему и наполняю свою чашку кофе, настоящим, чистейшим мокко. Я уже забыл его вкус, потому что на «Иорикке» нам давали суррогат с двадцатью процентами настоящего кофе, боясь за наши сердца.

–Корабль смерти, повторяю тебе еще раз.

–Что ты хочешь этим сказать? Что «Эмпресс» перевозит трупы павших на войне американцев из Франции в Америку, чтобы матери могли посадить их в цветочные горшки, гордясь геройством сына и одушевляясь идеей последней войны во имя прекращения всех войн?

–Не говори так мудрено, малый.

–Ты прав, она возит трупы, но не трупы американских вояк.

–А какие же?

–Маленьких ангелочков. Флотских ангелочков. Трупы моряков, чудак ты этакий, если ты этого не понимаешь.

–Королева возит трупы?

–А ты что же думал?! По крайней мере, на три четверти трупы. Дома, в деревенской церкви, всех их спокойно можно занести на памятную доску погибших моряков. Не беспокойся, не придется вычеркивать. Если ты хочешь, чтобы и твое имя красовалось на памятной доске в твоей деревенской церкви, можешь устроиться на эту коробку. Это будет выглядеть ведь очень элегантно, если рядом с твоим именем будет стоять «Эмпресс» из Мадагаскара»! В этом, малый, есть размах, да.

–Почему бы ей топиться? - Это было для меня неожиданностью. Это была одна болтовня. Зависть, потому что они не на «Эмпресс», на этом новеньком судне.

–Очень просто.

–Она ведь не больше трех лет, как из пеленок.

–Да, ей как раз три года. Была построена для больших плаваний в Восточной Азии и Южной Африке. Должна была делать двенадцать узлов. Это было условие. А делает только четыре и в лучшем случае четыре с половиной. Этого она не может выдержать. И пойдет ко дну.

–Можно же перестроить.

–Пробовали уже два раза. Да выходит все хуже. Первоначально она делала шесть узлов, после перестройки только четыре. Ей во что бы то ни стало придется убраться с воды, должна же она выручить страховку. А страховка обделана, наверное, так, что нельзя лучше. Ллойд должен вернуть свои издержки. Все ведь у них построено на обмане.

–И что же, она пойдет вверх тормашками?

–Она уже два раза была на пути к праотцам. В первый раз она села на мель; в Глазго, наверное, уже кутнули по этому поводу. Но вдруг поднялся сильный шторм и снял благородную даму с мели при звуках труб и литавр, как во время вознесения господня. И она весело вспорхнула и улетела прочь. Наверно, шкипер клял ее вовсю. Во второй раз, это было на прошлой неделе, - мы были уже здесь - она врезалась в подводные скалы. И засела так, что, казалось, не было уже никакой надежды. Беспроволочный телеграф был разрушен. Конечно. Шкипер поднял флаг. Ради приличия, разумеется. Ведь всегда найдутся свидетели. И вот, в тот момент, когда шкипер спокойно скомандовал к погружению и были спущены шлюпки, подошло французское дозорное судно. Дозорное судно подало сигнал: «Ждать. Помощь в пути!» Можете себе представить, как бесился шкипер. Хотел бы я знать, как привел он в порядок журнал. Ведь он его уже распотрошил. Да, он дал маху. Но, должно быть, иначе нельзя было поступить. Он засел во время отлива. И вот пришли три буксира и вытащили его в самый прилив. Это была чистая работа, скажу я тебе. Ни одной царапинки не осталось на судне. Вот так неудача, черт побери! И к тому же пришлось уплатить расходы за спасение. И все это скидывается со страховки. Спрашивается, все ли расходы несет страховое общество? Это, конечно, зависит от журнала.

–И что же теперь?

–Теперь он разыгрывает отчаяние. Должен разыгрывать. Три раза нельзя «спасаться». А то ведь страховое общество произведет расследование и откажется от страховки. Потребует другого шкипера на «Эмпресс», который сможет лучше вести корабль. И тогда - конец. Тогда «Эмпресс» должна будет стать в сухой док. Плавать она больше не сможет.

–Почему же она стоит так долго, если нет ремонта?

–Не может выйти. Не имеет кочегаров.