Корабль мертвецов

Он опустился на колени рядом с драконьей башкой, чтобы Олдерману были видны его руки.

– Я этого не хотел, – показал Хэртстоун. – Прости.

Дракон приподнял губу, обнажив клыки:

– Возьми. Дощечку. Предатель.

Внутреннее веко Олдермана закрылось; коварные зеленые глаза подернулись пеленой. Из ноздрей вырвался последний завиток дыма. И огромная туша мистера Олдермана застыла на веки вечные.

Я думал, он вернется в эльфийское обличье. Но он не вернулся.

Его мертвое тело как будто само выбрало облик дракона.

Хэртстоун поднялся на ноги. Лицо у него было отрешенное: будто он посмотрел фильм, снятый инопланетянами, и теперь гадал, что бы это значило.

Блитцен повернулся ко мне:

– Ты молодец, сынок. Это надо было сделать.

А я в ответ лишь обалдело таращился на гнома.

– Ты вышел против дракона один на один, – наконец выдавил я. – Ты заставил его отступить.

– Не люблю таких жлобов, – пожал плечами Блитцен. И указал на мои ноги. – Надо бы подобрать тебе новые штаны, сынок. С этой рубашкой темный хаки будет неплох. Или серая джинса.

Понятно, почему Блитц уходит от разговора. Просто не хочет, чтобы все наперебой восхищались его доблестью. Он-то сам не считает, что совершил что-то из ряда вон. Просто заступился за лучшего друга. И мой вам совет: не вздумайте обижать лучших друзей Блитцена.

Хэртстоун обернулся к призраку брата.

– Мы попытались, Хэрт, – жестами сказал Андирон. – Только себя не вини.

Даже в размытых тающих чертах хорошо читалось то, чего мистер Олдерман никогда не испытывал к Хэртстоуну. А вот Андирон испытывал. В глазах мальчика-призрака жила любовь.

Хэрт вытер глаза. Он отвернулся и уставился в чащу, приходя в себя. И сказал знаками Андирону:

– Я не хочу снова тебя потерять.

– Знаю, – отозвался призрак. – Я не хочу уходить.

– Отец… – начал было Хэрт.

Андирон рубанул ладонью по ладони, говоря: «Довольно!»

– Не трать больше на него времени, – сказал Андирон. – Он украл достаточно твоей жизни. Ты съешь его сердце?

Это еще что за бред?! Наверное, я что-то напутал в знаках.

Хэрт помрачнел и ответил:

– Не знаю.

– Подойди, – жестом позвал Андирон.

Хэртстоун нерешительно приблизился к призраку.

– Я расскажу тебе секрет, – показал Андирон. – Когда я шептал в колодец, я загадал желание. Я загадал стать таким же добрым и хорошим, как ты, брат. Ты лучший на свете.

Мальчик раскинул призрачные руки. Хэртстоун наклонился, чтобы обнять его, и призрак растаял, превратившись в белый дымок.

В ладонь Хэрта упала руна Одал. Хэрт несколько мгновений смотрел на нее, точно на какую-то диковину. Будто ждал, что вот-вот объявится ее владелец и заберет назад. А потом сомкнул вокруг руны пальцы и припечатал ее ко лбу. И произнес слово, которое я прочел по губам:

– Спасибо.

И тут в драконьей груди что-то задребезжало. Я уже испугался, что Олдерман вдруг ожил, но быстро догадался, что это Джек. Меч Лета, стремясь на волю, отчаянно дергался в сердце дракона.

– ЗАСТРЯЛ! – приглушенно голосил он. – ВЫНЬТЕ-МЕНЯ-ОТСЮДА!

Я опасливо переступил босыми ногами в направлении кислотной клоаки. Кровь все еще сочилась из драконьей груди и стекала в дымящуюся вязкую лужу. Ближе мне никак не подобраться.

– Джек, мне не дотянуться! Ты сам не можешь вытащиться?

– ДАВАЙ-ТЯНИ-ЖИВО! – заорал Джек. – ГОВОРЮ-ЖЕ-ЗАСТРЯЛ!

Я озадаченно насупился.

– Как нам его высвободить? – спросил я у Блитца.

Блитц сложил ладони рупором и прокричал Джеку, как будто через Большой Каньон:

– Джек, подожди немного! Драконья кровь выдохнется примерно через час! Тогда мы тебя вытащим!

– ЧЕРЕЗ-ЧАС-ДА-ВЫ-РЕХНУЛИСЬ?! – Рукоять Джека ходила ходуном, но сам он прочно засел в Олдермановой грудной клетке.

– Ничего, он переживет, – заверил меня Блитцен.

Ему-то легко говорить. Не ему потом жить с этим мечом.

Блитц тронул Хэрта за плечо.

– Мы поищем точило, – просигналил он. – А ты как?

Хэрт крепко стиснул руну Одал. Вгляделся в драконью морду, будто ища в ней знакомые черты. И упрятал руну наследия в свой кисетик. Теперь набор был полным.

– Вы идите, – ответил он. – Я пока тут побуду.

Блитцен понимающе покивал:

– Конечно, дружище. Тебе предстоит серьезный выбор.

– Какой еще выбор? – полюбопытствовал я.

Блитцен посмотрел на меня снисходительно, как на малое несмышленое дитя.

– Пойдем, Магнус, – вздохнул он. – Покопаемся в сокровищах.

Долго искать груду сокровищ нам не пришлось. Потому что она занимала чуть ли не всю пещеру. В самой середине она была примята драконьей тушей – следовательно, тут мистер Олдерман устроил себе ложе. Неудивительно, что его так перекосило. Поспи-ка на всех этих монетах, мечах и драгоценных кубках – и не миновать искривления позвоночника.

Я двинулся в обход груды, зажав нос, потому что вонища тут стояла невыносимая. Во рту у меня все еще был привкус террариума с уроков биологии.

– А камень-то где? – спросил я. – Тут что-то не видно всех этих штучек из Олдермановых витрин.

Блитц поскреб бороду: