Корабль Иштар

Взвыли ветры — но только на одно короткое мгновение. Наконец все стихло, и слышался лишь слабый шелест волн. Кентон чувствовал их соленые поцелуи.

Внизу плескалась лазурь. Вверху поднимался изогнутый нос Корабля Иштар. Но этот корабль совсем не был похож на драгоценную игрушку. Нет! Заколдованный корабль — живое воплощение того маленького символа; реально существующий корабль где удары настоящие и где подстерегает настоящая смерть, может быть, и сейчас она подкарауливает его где-нибудь совсем рядом!

Цепь, на которой висел Кентон, поднималась вверх и входила в отверстие, похожее на огромный глаз, находившееся между каютой и изогнутым носом корабля. Неподалеку поднимались и опускались огромные весла. Отсюда его не было видно; гребцы сидели спиной к Кентону, и дыры, в которые вставлялись весла, были плотно закрыты толстой кожей, чтобы через них не проникала вода. Скрытый отвесным бортом, Кентон был незаметен и для тех, кто находился на черной палубе.

Медленно, как можно теснее прижимаясь к борту корабля, Кентон осторожно пополз по цепи. Вверх, к каюте Шаран. Вверх, к маленькому окошку, которое открывалось из ее каюты на палубу. Огромная турецкая сабля — нос корабля — скрывала эту часть палубы.

Он двигался медленно, очень медленно, все время останавливаясь и прислушиваясь. Наконец Кентон добрался до отверстия, перекинул ногу через борт и выбрался на палубу. Пробравшись к окну, он прижался к стене каюты. Теперь никто на корабле не мог увидеть его, никто, даже Шаран, если бы ей вздумалось выглянуть в это окно.

Он притаился и стал ждать.

12. Корабль завоеван

Кентон осторожно поднял голову. Цепь, по которой он поднялся, была накручена вокруг грубой лебедки, и к ее концу был прикреплен тонкий крюк, больше похожий на дрек, чем на якорь. Несомненно, что если черный жрец следил за рулем, мачтой и гребцами, то якорем занимались женщины Шаран. Кентон слегка встревожился, заметив дверь в дальней стене каюты, — там располагались девушки-воительницы. Но он подумал, что вряд ли кто-нибудь выйдет сюда, пока корабль не пристанет к берегу. Во всяком случае, ему придется рискнуть.

Через открытое окно до него доносился шум голосов. Кентон услышал презрительный голос Шаран:

— Да, он разбил цепи, как и обещал, а потом сбежал!

— Но, госпожа, — это говорила Саталу, — куда он мог пойти? Быть может, его схватил Кланет?

— Нельзя обмануться в гневе Кланета, — ответила Шаран. — Нельзя обмануться в том, как он избил Закеля плетью. Все это не притворство, Саталу.

Значит, черный жрец избил Закеля. Что ж, это, во всяком случае, была хорошая новость.

— Нет, Саталу, — сказала Шаран, — к чему спорить? Он накопил сил, разбил цепи и сбежал. И доказал этим, что он трус, что я всегда и говорила, но чему никогда не верила — до сегодняшнего дня!

Наступило молчание, Потом опять заговорила Шаран:

— Я устала. Луарда, стой на страже за дверью. Все остальные — идите спать или делайте что хотите. Саталу, расчеши мне волосы, а потом оставь меня.

Снова наступила тишина, продлившаяся на этот раз дольше. Потом раздался голос Саталу:

— Госпожа, ты почти спишь, я ухожу.

Кентон еще немного подождал. Подоконник находился примерно на уровне его подбородка. Он осторожно выпрямился и заглянул внутрь. Сначала взгляд его упал на алтарь, украшенный светящимися драгоценностями — жемчугом, лунным камнем, молочным хрусталем. Казалось, внутри каюты никого нет. Не было и огня в семи хрустальных чашах.

Кентон посмотрел вниз. Прямо под ним находилось изголовье широкого ложа, украшенного золотыми арабесками. Уткнув голову в подушки, на нем лежала Шаран, только тонкое шелковве покрывало и поток золотых волос скрывали ее тело: Она плакала, как плачет любая женщина, когда у нее болит душа.

Плакала — из-за него?

Взгляд Кентона привлекло мерцание стали, сияние сапфира. Это был его меч — меч Набу. Он поклялся, что не примет этот меч из рук Шаран — возьмет сам, без ее помощи. Меч висел низко на стене, прямо над головой Шаран, так близко, что ей достаточно было только протянуть руку, чтобы взять его.

Кентон отступил назад и стал в нетерпении ждать, когда затихнет плач Шаран. Любовь — или страсть — переполняли его, но, как он ни старался, он не мог найти в своем сердце жалости.

Вскоре всхлипывания Шаран стихли. Подождав еще немного, Кентон опять осторожно приблизился к окну. Шаран спала, повернувшись лицом к двери каюты, на ее длинных ресницах все еще дрожали слезы, грудь мягко поднималась и опускалась в размеренном дыхании сна.

Ухватившись за подоконник, Кентон медленно приподнялся, так что его голова и плечи оказались внутри. Он подтянулся еще, и вот его руки коснулись мягкого ковра на полу. Он соскользнул вниз, удерживаясь за подоконник ногами. Медленно, как акробат, он стал опускать ноги. Наконец замер ничком у изголовья кровати Шаран, вытянувшись во весь рост.