— Те, у кого зеленая, вместо сопротивляемости имеют наоборот, восприимчивость, — Гаврила Михайлович посмотрел на Ольху долгим оценивающим взглядом, — Из вашего брата, самые сильные моги и получаются, но удар вы держите плохо. От поля боя вам лучше подальше держаться.
— А что, разве нельзя заодно развить в себе и сопротивляемость? — спросила она с девичей непосредственностью.
— Ну, я так слыхал, что можно, — невозмутимо ответил писарь, — Правда, получается далеко не у всех…
На этом Гаврила Михайлович предложил разговоры закончить, «потому как проку от них одно что от пердежа» и старики взялись вырабатывать у нее сопротивляемость. Они вышли на небольшую полянку, и Гаврила Михайлович заявил, что пусть еще Ольха поработает с Лехой, а он посмотрит пока.
Дядя Леша до этого уже испробовал на Ольхе весь свой невеликий арсенал заклятий и теперь пошел по второму кругу. Поэтому, уже зная его возможности, два заклятия из трех Ольха отбивала или останавливала. Однако, продержалась она все равно недолго. После того как Ольха пропустила очередное заклятие, причем довольно простое, ей снова пришлось отправляться в воду.
Торчать в холодной воде ее опять заставили до посинения «для восстановления тонкого составу». Окунали ее опять-таки с головой. И пока она глотала носом холодную речную воду, «восстанавливая состав», два старых бойца сидели на мостках с предельно возможным уютом. Спины они подставили довольно еще жаркому солнцу, а босые ноги опустили в речку, и лениво о чем-то переговаривались. «Вот ведь, два пердуна, удобно, видать, устроились. Плеши на солнце греют и языками чешут, — думала она, — А про меня они там не забыли часом?»
Когда ей разрешили вылазить на берег, у нее опять зуб на зуб не попадал. Ольху снова завернули в старую овчину, и накормили ухой. Михалыч на этот раз отказываться не стал и тоже поел. Потом они еще некоторое время сидели и пили чай, будто забыли, зачем они здесь. И когда Ольха уже начала ерзать, выискивая миг, чтобы напомнить о цели своего пребывания здесь, писарь заговорил:
— В общем, так дело не пойдет… — ни с того ни с сего заявил он и строго посмотрел на Ольху.
— В смысле… как? — Ольха явно не понимала.
— Ну, так как ты делаешь, — «пояснил» писарь, — Вот ты все стараешься идущее на тебя заклятье разглядеть, прочуять…
— Ну, да, — ответила Ольха, — А как по-другому?
— Понимаешь, — Гаврила Михайлович, пытаясь подобрать нужные слова, собрал пальцы в щепотку, — Ты каждый раз принимаешь заклятие в себя.
— Так это же основа основ. Иначе как его прочитать?
— А не надо его читать, — сказал писарь и радостно улыбнулся
— То есть как не надо?
— А вот, например, как с комаром, — писарь проводил взглядом пролетающего перед ним кровососа, — Не пытайся за ним следить, не пытайся его ловить. Тебе на него просто наплевать.
— Так он ведь, цапнет, — сказала она с сомнением, глядя как противное насекомое явно прицеливается сесть ей на лоб.
— Ну, и что? Велика беда, подумаешь, комар. Неприятно конечно, но жить можно.
— М-да, — Ольха все-таки отмахнулась от комара и некоторое время сидела, переваривая новый, совершенно не свойственный для себя подход к заклятиям. Она даже подумала, что такой путь вообще не для нее. Она уже открыла было рот, чтобы сказать об этом, но писарь ее упредил.
— Ты только не подумай, что из-за этого ты разучишься чуять силу.
— Силу? — Ольху постоянно сбивало с толку, что оба они говорят совсем не такими словами, как ей это преподносилось в академии.
Какое-то время она старательно пыталась понять о какой такой силе идет речь, но на ум приходила только любимая присказка многих учеников академии.
— Это в смысле, — сила нифрила? Я всегда думала, что это так, образное выражение.
— А она сила и есть, — нимало не смутившись сказал Михалыч, — Только у этой силы еще другая сторона имеется.
— Да? Это какая же? — ей показалось смешным, что какой-то старый писарь тужится рассуждать о теории нифрила как преподаватель.
— А в народе говорят, что нифрил, он только морок плодит, — сообщил писарь с таким видом, будто раскрыл перед ней великую истину.
Ольха некоторое время сидела, ожидая продолжения, а писарь молчал, по всему видно, ожидая от нее какого-то знака, что она все поняла, но ей совершенно ничего не было понятно. Тогда она спросила:
— И что это значит?
— Простую вещь. Другой способ противостоять заклятиям, — это не обращать на них внимания.
— А что, так можно разве?
— Человек способен направлять внимание, удерживать внимание, человек так же способен «не обращать внимание». Ты же не обращаешь внимания на воздух, до тех пор, по крайней мере, пока тебе его хватает для дыхания…
Не сказать, что Ольха все хорошо поняла, и уж тем более, что согласилась с доводами старого вояки, но ей просто надоело сидеть без дела. Болтовней о нифрильной могии она и в академии была по горло сыта. Ольха предложила закончить с разговорами, и писарь с легкостью согласился. После этого для нее начался самый странный урок нифрильной могии, который скорее можно было бы назвать уроком «противомогии».