Копье Теней

Ахазиан натянул поводья. Вдалеке показались деревья Горча, поднимающиеся стеной непостижимо громадной цитадели. Поговаривали, что самое маленькое из этих деревьев выше и крепче самой высокой и крепкой осадной башни. Сквозь зеленый полог пробивалось так мало света, что корни растений и их обитатели пребывали в постоянном сумраке. Уже какое-то время все сны Ахазиана были зелеными. Зелеными и шелестящими, точно за пределами видимости беспрестанно сновали взад и вперед косматые тела.

Но сны менялись, как менялась и песня. Охотник больше не нашептывал о прохладном темном лесе, вместо этого он… что? Кел не знал. Но в голове эхом отдавался гомон, а нос горел от вони разлитого масла и смрада грязных тел.

Дураком Ахазиан не был. Кто-то добрался до копья раньше него. Были и другие возможности, но скорее всего — именно так. Раздосадованный, он гнал скакуна по Янтарным степям почти без остановок, задерживаясь, только чтобы покормить жеребца. К счастью, в этих местах водилось предостаточно орруков и кочевников, у которых отваги было больше, чем здравого смысла.

Но теперь кто-то встал между ним и его целью. Массивная повозка, фаэтон из кости и черного железа, обнаружился совсем рядом, среди проклятой травы. Упряжка полуночно-черных скакунов била копытами по земле, костяная короста покрывала их тела, а гривы были матовыми и жесткими, как птичьи перья. Лошади зафыркали, когда Кел остановил вызывающе ржавшего жеребца рядом с ними.

Золотистые травы шипели на ветру. Над травой возвышались груды битого камня, остатки сооружений, возведенных в минувшие века ныне рассеявшимся народом. Громадные деревянные балки, увешанные бронзовыми пластинами с незнакомыми лозоподобными символами, торчали из груд под самыми причудливыми углами. Что это — остатки стен или могильники? Ахазиан не знал и знать не желал, беспокоило его только, что эти горы представляли собой идеальное место для засады. Всё еще торчащие из доспехов сломанные стрелы напоминали о подобной возможности. Среди камней, хрипло каркая, скакали вороны, наблюдая за его приближением с чрезмерным интересом.

— Птицы сказали: ты придешь этим путем. Они привели меня сюда.

Ахазиан обернулся — из-за ближайшей груды булыжников, воняя смертью, выступил владелец фаэтона. На шее его висели странные амулеты — сушеные головы. Зерцало черных доспехов украшали выгравированные сцены битвы. На широком плече воина, который преградил дорогу Ахазиану, лежал топор. Шлем его формой напоминал череп, рукоятью топора служила человеческая бедренная кость.

— Когда-то я научился языку птиц-стервятников. Сегодня это сослужило мне хорошую службу.

— Или плохую, — буркнул Ахазиан.

Его оружия заворочались, почуяв смерть. Выскользнув из седла, Кел шлепнул жеребца по боку, отсылая его в сторонку, поводил плечами, разминая их, покрутил шеей.

— Мне знаком твой запах, смертеносец, — пробормотал великан-воин, наблюдая за ним. — Я Скерн, Висельник. Назови свое имя, чтобы я мог выгравировать его на клинке. — Он приподнял топор, демонстрируя исписанное лезвие.

— Ахазиан Кел, Кел из Икрана, гибель любого, кто встанет между мной и моим предназначением. — Ахазиан изучал воина. — Мы уже встречались в Утробе Душ.

В огромной кузнице между мирами, где ковалось оружие и все инструменты войн Кхорна. Там Ахазиан узнал о Восьми Плачах и ступил на свой нынешний путь.

Скерн рассмеялся — словно кости застучали о надгробный камень.

— Да. Я еще тогда мог получить твою голову, если бы хозяева кузниц не разняли нас.

— Возможно, — протянул Ахазиан. Это был старый, хорошо ему известный ритуал. Двое смертеносцев не могут встретиться мирно. Такова воля Кхорна. Ни один воин не должен противиться ей. Да и ни один воин, достойный своего имени, и не захочет противиться. — И кому из них ты служишь, Висельник? Судя по смраду, идущему от тебя, я бы сказал, что Заару, Псу Шаиша.

— Да, так ты служишь Черепомолу, — фыркнул Скерн. — Слишком долго мне доставался лишь пыльный костный мозг мертвецов. Я хочу ощутить во рту вкус живой крови. — Он указующе вытянул руку с топором. — Желательно твоей.

— Мы служим одному делу, брат. Кхорн ведет нас. — Ахазиан покрепче стиснул свое оружие. Теперь он вспомнил этого громилу — одного из смертеносцев (в числе которых был и он сам), призванных хозяевами кузниц. Были там и другие, каждый выбранный одним из соперников Волундра для поисков Восьми Плачей. Всем было ясно, что выживет только один чемпион и что только один хозяин кузницы преуспеет.

— И Кхорну все равно, откуда течет кровь. А Заару — нет, и он позаботится о том, чтобы твой хозяин был унижен в глазах Кровавого Бога. Как и о том, чтобы я забрал эту безделушку, которую ты носишь, и добыл награду от его имени. — Скерн показал на осколок копья, висящий на сыромятном шнурке на груди Кела.

— А о чем позаботишься ты, Висельник?