Конвойцы

Ахметка держал под контролем относительно небольшой участок вдоль бывшей Линии, гостил в Мертвом ауле, но, допустим, тот же Тифлис не посещал ни разу, ни по Военно-Грузинской дороге, ни через Ереван. Так сказать, не его зона ответственности, а гостевой туризм у нечисти не слишком популярен.

Но своим кунакам помочь старался очень, на это у него были свои шайтанские интересы. Поэтому шарился везде, принюхивался, прислушивался, приглядывался и в конце концов нашел-таки подходящее местечко до того, как лошади наших героев уже притомились.

Кстати, не то чтобы устали, просто кони живут по природным часам. Наступает ночь, надо спать, а не блукать по горам в темноте, рискуя подвернуть копыто или сломать шею. Быстро осмотрев разнюханную черным псом невысокую, сухую пещеру в замшелых скалах, с тонким горным ручьем в двадцати шагах, старый казак объявил привал:

– Танюшка, ты от давай-ка об мальчонке позаботься. Хлопчики наши воды да хворосту натаскают, а я покуда лошадок поставлю.

Все дружно взялись за дело, и вскоре маленький медный котелок уже побулькивал над костром. Казачка умудрилась каким-то чудом заставить своего маленького подопечного сгрызть сухарь, после чего мальчик мгновенно уснул на попоне, сжавшись калачиком и словно вырубившись после всего пережитого. Дед Ерошка накрыл его своей черкеской, оставшись в старом бешмете, и присел на камушек рядом с остальными…

– Стало быть, эвон как судьба нас завернула. От еще и дитя невинное спасать надо. А у него хоть язык и не келечит ни слова, однако уж больно внешность знакомая, а и рубашка ночная хоть и драная, а в кружевах. Князь не князь, да видать, по-любому из благородных будет. Давай, офицерик, лепи уж чего наболело!

Василий, надувшись от важности (ему предоставили слово первым), долго тянуть не стал. Хлопнул себя по коленям и безапелляционно заявил, переобуваясь в воздухе и кардинально меняя недавнюю точку зрения:

– Думаю, это точно князь! Его украли абреки с целью выкупа и уж на этот раз дорогой наш генерал Ермолов на угрозах бы не остановился, за такое дело бы вся Россия поднялась! А мы, герои, завтра вернем Мишеньку в Конвой, получим по второму кресту на грудь и почетную отставку со службы и по домам! В прошлый раз мы в Москве как-то не задержались, а я соскучился по цивилизации.

– Очень похож, признаю. Хотя и не уверен, – в свою очередь поднял руку Заур, так же неожиданно противореча сам себе. – Может, просто другой мальчик, но из обеспеченного семейства, это факт. Разбойники в горах всегда воровали людей. Странно, что никому из нас не пришла в голову мысль спросить их самих?

– От ты жжешь, татарин, – хмыкнула девушка. – Нешто, когда аул штурмом берут, дак есть время кому вопросы задавать? Без потерь ушли, уже благодари бога…

– А я тумаю, што если фот это у нас княсь, то фторой, который с конфойцами и полкофником Пессонофым, он кто?

Старый казак выслушал всех, даже шайтана Ахметку, ничего не сказал, покивал и лишь распределил часовых на ночь. Татьяну от дежурств осво бодили, в ее задачу входила неустанная охрана мальчика, так похожего на великого князя.

Сам дед Ерошка еще раз проверил расседланных и напоенных лошадей, оставив маленький табунок под контролем высокого ахалтекинца, и, положив седло под голову, прилег прямо у костра, так чтоб угли грели ноги. Остальные расположились, где могли. Заур переложил стального сокола себе за пазуху, а Вася изо всех сил изображал, как он умело управляется с добытой в бою шашкой. Получалось не очень, но парень старался как мог…

Первым дежурить до часу ночи выпало все тому же болтливому Барлоге. Второкурсник, однако, ни разу не парился, пошел на указанное место, между двух больших дубов, и, держа ружье наизготовку, честно стоял навытяжку, до тех пор пока…

– Прифет, дорогой кунак! – лопоухий черный пес завертел хвостом.

– Ахметка, ты чего не спишь-то?

– Фижу, тебе скушно одному, и мне скушно, погофорим, а?

Василий пожал плечами, в принципе стоять на часах занятие малоинтересное, так что почему бы и не скоротать время. Шайтан все понял правильно, присел у ног парня, положил морду на косматые лапы и начал издалека:

– Я знаю тфое горе. Она, конешна, красифая. Тут не поспоришь, тураком надо пыть, чтоб спорить. Но она фся странная. Отета как джигит, шашкой рупит, из пистолетоф стреляет, дерется кулаками ище. Это нормально фообще, как считаешь?

– Не задумывался.

– Сачем непрафду говойишь? Я тебе друг или хвост собасий?!

– Ладно, я вру, – признался Барлога, опуская ружье прикладом на землю. – Татьяна мне нравится, при всех ее закидонах. Она смелая, независимая, говорит в лицо то, что думает. Еще она заботливая, честная, всегда поможет. Ну и… фигура у нее… когда в первый раз увидел, так…

– И?..

– Чего? Просто, по-моему, я тоже ей нравлюсь.

– Мой дорогой товарищ со второго курса, – тихо раздалось у них за спинами, – я как раз собирался подойти и сказать вам, что, стоя на посту, обычно не орут на весь смешанный лес, но разобравшись в причине спора, не мог не заслушаться.

– Шикардос! Заурка, иди спи уже!