Концерт Патриции Каас. Отрывки

А Люба Докукина готовила воспитателей дошкольного воспитания, и в этом ей активно помогала Даша Огородникова.

Даша даже вспомнила то, чему их когда-то учили на курсах подготовки младших лейтенантов …

Иногда Свиридову казалось …

Иногда ему казалось, что он мусульманский падишах прошлых времен, и его окружение живет по законам тех времен.

Его представление о восприятии мира с точки зрения такого властителя вряд ли соответствовали реальным, да и в какие исторические времена он мог себя видеть?

Свиридов прекрасно понимал, что те мысли и те оценки, которыми он вдруг начинал оперировать, мало соответствуют как реальной действительности, так и вдруг навеянной ему исторической и достаточно чуждой нереальности.

И тем не менее он вдруг начинал представлять себе – и оценивать! – окружающее с других, совершенно иных моральных и нравственных позиций.

Там, в этом вымышленном мире – или мирке? – его окружали приближенные и женщины. Странно, но там почему-то не находилось места детям!

Эта странность усугублялась тем, что он далеко не всегда мог отнести конкретное лицо к тому или иному кругу.

Или именно так складывалось в тех мирах исторически?

В основном эта неоднозначность касалась женщин, что вполне естественно, и не касалась мужчин, что по более глубокому размышлению тоже не вызывало сомнения.

Неоднозначность возникала тогда, когда он пытался примерить те, по его мнению старые – и вполне возможно существующие! – и чуждые ему нормы морали и нравственности по отношению к своему окружению.

Наибольшие затруднения возникали при этом из-за того, что в падишахском окружении не могло быть истинных друзей.

Или они могли быть?

Размышления по этому поводу заводили Свиридова в такие дебри философии, что он мысленно углублялся в какие-нибудь мемуары средневекового царедворца и полностью терял связь с реальностью.

Представляя себя неким правителем с неограниченной узаконенной властью, Свиридов начинал рассматривать свое непосредственное окружение и перебирать тех людей, что его окружали.

При этом он старательно не давал им оценки и не расставлял их на места по близости или по влиянию.

Именно по влиянию – тут сказывалось его, Свиридова, отношение к соратникам и подчиненным, когда он в вопросах производственных отвлекался от личных отношений и полностью переключался на проблемы производственные.

Как ни странно, но это очень помогало в реальности, но плохо сочеталось с позициями мусульманской средневековости.

Поэтому Свиридов перебирал своих соратников не по их реальному месту в производственном процессе или в личной жизни, а просто так, как они возникали в его памяти.

И первыми возникали Виктор Скворцов, Карен Варданян и Костя Докукин – в такой последовательности он входили в жизнь Свиридова.

С Виктором Скворцовым они познакомились в школе, и это знакомство продолжилось в институте на первом курсе, когда в сентябре бывшие школьники знакомились с однокурсниками – студентами! – и образовывались новые дружеские связи.

Группа была довольно пестрая – вчерашние школьники, еще не освоившиеся с новой реальностью; вчерашние выпускники техникума, весьма неплохо ориентирующиеся в новой реальности, которая для них была не столь уж и новой; и демобилизованные и более взрослые мужчины, повидавшие жизнь и даже понюхавшие пороха.

Последних было меньше, как и медалистов, которые тоже каким-то образом выделились сразу. Вот эти две группы новых студентов особенно проявились на первой сессии. Вряд ли тут сказалась почти ничем не ограниченная вольница студенческой жизни, но первые же зачеты и экзамены выявили слабость знаний как у медалистов, так и у бывших военных.

И после первой сессии в их группе остался всего один парень, донашивавший военную форму. Ему помогали те, кто не испытывал затруднений в учебе, и среди них был и Свиридов.

Свиридова выручала прекрасная память. Она и раньше выручала его в школе – он практически никогда не учил уроков, довольствуясь тем, что он услышал в классе. Правда, здесь, в институте ему все же приходилось заниматься самостоятельно, но это не вызывало затруднений – читал он быстро, запоминал с первого раза, и мог воспроизвести прочитанное в самостоятельном изложении.

Как одному из хорошо соображающих Свиридову пришлось позаниматься с несколькими отстающими, среди которых был один демобилизованный и парочка девочек-отличниц, не дотянувших до медали, но привыкших к хорошим оценкам.

Демобилизованного общими усилиями – и снисходительным отношением деканата – вытянули и он не был отчислен из института, а парочка медалисток из глубинки нагрузки не выдержали и они потихоньку исчезли.

Среди тех, с кем пришлось заниматься Свиридову, была и Лена Скворцова, тогда Синявина, девочка тихая, усидчивая и добродушная.

С Виктором они подружились давно, и теперь анализируя их сближение Свиридов не мог выделить какую-нибудь особенность в их отношениях, определившую это быстрое сближение.

Хотя, казалось бы, были важные различия – если Свиридов был парень уличный, и даже шпана по тогдашним понятиям, то Виктор был мальчик домашний, хотя и не балованный.