Контрольный выстрел

«Вряд ли Шан-Эшталлана можно считать идиотом,— раздался пси-смешок Железовского, который уже скрылся за дверью своего кабинета, но из потока связи не вышел.— Я точно знаю, что он из себя представляет как паранорм, к тому же он дружок нашего уважаемого президента Со­вета безопасности Алсаддана».

«Тогда ты, к сожалению, прав, старейший».

«Я прав всегда!»

Берестов улыбнулся и вошел в приемную Велизара, где его ждал Мигель Эстебан Хосе Пабло де Сильва, началь­ник сектора пограничных проблем.

* * *

Видана писала картину взаимодействия Сил темного и светлого эгрегоров. В качестве конкретных моделей она взяла северославянский и южномусанский зтрегоры, отли­чающиеся мощью, творческой потенцией и качеством тон­ких полевых планов: в ауре южномусанского эгрегора пре­обладали эмоции разрушения, а не созидания.

Картина получалась безрадостная, напоминающая сра­жение типа Куликовской битвы или Сталинградской вре­мен второй мировой войны, если бы они разворачивались в четырехмерном континууме. Да и цвета картины: фио­летовый, багровый, маренго, ультрафиолет и радиоспект­ральная полоса, а также музыка — мрачные диссонансы, тревожные созвучия smanioso и квартквинтаккорды10,— го­ворили не о «божественной литургии», а скорее о войне пси-партитур. Но Видану заинтересовала наметившаяся тенденция Сил южномусанского эгрегора к сверхбыстрому реагированию и концентрации пси-поля.

Как пси-специалист (эфаналитик социопсихических на­строений) Видана хорошо знала, что системы эгрегора больших человеческих сообществ высокоинерционны. В об­ласти их действия проявить что-то новое чрезвычайно трудно даже Лидеру, даже ценой судьбы и жизни. А в ее конкретном случае получалось, что эгрегором кто-то уп­равлял. Слишком живо он реагировал на малейшие изме­нения Сил противника. Это было тем более удивительно, что эгрегоры — надиндивидуальные организмы планетной психосферы, не обладающие волей, психоэнергосистемы с огромным количеством связей, не позволяющих управлять ими из единого центра...

Наверное, я чего-то не учитываю, подумала Видана. Или не понимаю. Надо с кем-то посоветоваться, может быть, я поддалась влиянию бабушки Забавы? Вечно она выделяет специфику национальных эгрегоров. Дед, вот кто поймет меня...

В прихожей хрустально прозвенел дверной автомат. До­мовой высветил пси-образ гостя, и Видана со вздохом вы­шла из оперативного поля игрового инка. Вызвала отсчет времени: половина двенадцатого ночи. Не поздновато ли, мистер Хинн?

Полное имя пограничника состояло из одиннадцати имен его предков, потому что по национальности Хинн был гвинейцем: Хилайя Экосбар Фуфаби Пийон Тругти Лемель Ххах Бнелобе Даг Утруйя 3-инн. Короче, Хинн.

Видана снова вздохнула, накинула на плечи кисейно-пушистый хай-фай и, усевшись в гостиной перед камином, приказала домовому впустить гостя. Хинн не был интра­морфом, хотя и имел кое-какие задатки паранорма, но, сколько помнила девушка, он всегда скрывал свою мыс­лесферу за экраном «защитника». Поэтому он привлекал ее своей неординарностью и загадочностью, да и внешность имел броскую, что выделяло его из толпы. Его попытки приблизиться «на расстояние поцелуя» Видану особо не трогали, этот парень был птицей не ее полета, но в по­следнее время она все чаще стала встречать его там, где он по натуре не мог находиться, и сей факт заставил ее насторожиться. Вот и сейчас: откуда он узнал, что Видана проводит вечер в шале деда, которое тот построил сам в стиле «кантри» на берегу Оки в древнем рязанском запо­веднике Мещера?..

Когда Хилайя Экосбар вошел в темную гостиную, за­нимавшую большую часть домика, он не сразу увидел Видану, забравшуюся с ногами в громадное кресло. Лишь когда девушка вытянула руку ладонью вверх и над ее ладонью засиял вытянутый язычок огня, словно она дер­жала невидимую свечу, гость разглядел освещенное лицо хозяйки.

— Как ты меня нашел?

— По запаху,— рассмеялся Хинн, делая попытку чмок­нуть Видану в щеку, но промахнулся и упал в соседнее кресло, поменьше, приготовленное Железовским для гос­тей. Его экстравагантная прическа сегодня почему-то уже не производила обычного эстетического впечатления, а лишь подчеркивала хищный и несдержанный нрав.

— Духами «Русь Великая», кроме тебя, никто из моих знакомых не пользуется. Ну и забралась ты в глухомань! От кого прячешься?

— От себя. Хинн, я никого не ждала, мне хочется побыть одной. Зачем я тебе понадобилась?

— Да в общем-то хотел пригласить тебя на вечеринку. У моего друга сегодня день рождения, а одному идти не хочется. Там будут и наши общие знакомые, интраморфы.

Видана покачала головой.

— Извини, не пойду. Если бы ты предупредил зара­нее... Ты один?

— Да, а что? — удивился Хинн.— Еле посадил такси на берегу, чуть не сел в болото.

— Там кто-то есть еще... Гость пожал плечами.

— Мало ли кто бродит. Например, твой охранник. Или у тебя его нет? Если боишься, я могу остаться.