Контрольный выстрел

Разряд развалил робота надвое, прошил шкаф, пробил две стены дома, внутреннюю и внешнюю, и снес вершину сосны во дворе. Лишь после этого обойма подстраховки Баренца осознала, что произошло ЧП.

Ярополк успел выстрелить еще дважды и разнести в пыль даже не пытавшихся бежать двух первых витсов, чтобы уничтожить следы. После этого он довершил унич­тожение дома и потерял сознание.

* * *

— Как это случилось? — чеканя слова, спросил дирек­тор УАСС, глядя на комиссара из-под тяжелых век.

Герцог так же медленно рассказал Шкурину историю с нападением на лидера синклита старейшин. Директор УАСС не был интраморфом и, хотя обладал кое-какими паранормальными возможностями, слоган-речью не владел. Человеком он был крутым и жестким, если не жестоким, и дисциплина в Управлении при нем была поставлена во главу угла.

— Я не знал, что его прикрывает эшелон «ланспа­сад»,— угрюмо проговорил Шкурин, почти такой же мощ­ный с виду, как и Аристарх Железовский.— В этом есть необходимость?

— Видимо, есть,— бесстрастно ответил Герцог, продол­жая стоять у стола директора: сесть его не пригласили.— Он посвящен во все тайны работы Всевеча и тревожных служб. Но причина нападения пока не выяснена. Когда он придет в себя, я попробую выяснить его мнение.

Шкурин нахмурился, сведя косматые брови в одну ли­нию.

— Разве он... жив?

Герцог про себя отметил эту заминку.

— Он в шоке, но выживет.

Молчание в кабинете, таком же угрюмом, как его хо­зяин, длилось больше минуты.

— А чем вы объясняете опоздание обоймы прикрытия? Даже не обоймы — эшелона! То есть специально сбалан­сированного отряда, способного среагировать даже на вы­пад змеи. Ведь это были ваши люди, комиссар? Вы их отбирали?

— Не лично я, но моя служба,— согласился Герцог.— Объясняется все просто: произошло шунтирование. Есть такой термин — шунтирование, или спуск программы. То есть в программу компьютера включается заведомо слабый элемент, который в конце концов не выдерживает, сбивает результат, приводит к ее отказу. В нашем случае таким «элементом» в обойме стал некий Борис Елин. Он отвлек внимание группы наблюдения...— Герцог поколебался не­много, но все-таки закончил: — Когда Баренца атаковали, наблюдатели играли в чатуранг.

Директор Управления мигнул.

— Это доказано? Где он... этот ваш «элемент»?

— В бегах. Но мы его рано или поздно обезвредим. Вероятность случайного совпадения, конечно, велика, но вполне возможно, что Елин — фигура подставная.

— Яснее.

— Его просто запрограммировали на тот поступок, ко­торый привел к драме, хотя сам он об этом может и не догадываться. Как нормал... простите, как обычный чело­век, он не обладает пси-защитой мозга.

Лицо директора Управления налилось кровью. Он тоже не владел естественным пси-щитом, но у него был мощный «защитник», блок которого не мог пробить даже Герцог.

— Не валите свои неудачи на людей, с больной головы на здоровую! Теперь видно, чем вызвана неприязнь об­щества к паранормам. Если уж вы, комиссар-прима служ­бы безопасности, презрительно называете людей «норма­лами», чего ждать от других интраморфов?

— Я никогда не говорил о людях с презрением,— хо­лодно возразил Пауль.— И вы прекрасно знаете, как относятся к людям паранормы. К которым, кстати, обыч­ные люди относятся без раздражения и зависти. Конф­ликт между ними выгоден не им и не нам, а кое-кому повыше во властных структурах, кто держится в кресле только благодаря искусственно подогреваемой ненависти. Не так ли?

— Положим, этот тезис спорен.— Шкурин дал понять, что прием закончен.— Интраморфы тоже не застрахованы от кодирования.— Он не сразу понял, что проговорился, а Герцог сделал вид, что не расслышал начальника.— Иди­те. Завтра утром доложите о принятых мерах. Я начинаю верить президенту Совета безопасности, что вы не справ­ляетесь со своими обязанностями.

Герцог четко повернулся и вышел из кабинета, отме­тив, как его «повели» через видеосистемы охранники и наблюдатели директорской защитной сети. За комиссаром наблюдали и его люди, из эшелона «ланспасад», но у Герцога вдруг появилось ощущение, что за ним следит кто-то еще — очень тонко, на грани «комариного писка», как бы изнутри него самого, из атомов и молекул мозга и сердца. Ощущение прошло, как только он вошел в свой кабинет, но запомнилось надолго и омрачило настроение. Герцог — эр-мастер, как и Ставр Панкратов, но более опытный и сильный, знал, что в оценке событий не оши­бается.

* * *