Контрольный выстрел

— Что ж, допустим, я приму этот аргумент, хотя он аксиологически слаб. Мы не верим в адаптивность чело­веческой популяции, несмотря на то, что она и способна рождать файверов. Для того чтобы выжить в чужой Игре, человечеству необходимо срочно создавать технологию этической нейтрализации межчеловеческих отношений, рассчитать «амортизаторы зла», изменить биологию, и так далее, и так далее. Вы уверены, что это возможно?

Ставр с ужасом, затаив дыхание, ждал ответа Габри­эля, как и Диего Вирт, но ответил не Грехов, а Ян Тот:

— Это возможно.

Иерарх Пути с тем же задумчивым выражением лица взвесил Яна, кивнул:

— Похоже, вы знаете, о чем говорите. В какой степени вам доступен футурганализ?

— До предела насыщения с удвоением кванта на каж­дые десять квантов времени.

— В таком случае вы должны знать, чем закончится Игра в вашем домене.

— Конечно, мы знаем,— сказал Ян Тот с беглой улыб­кой.— Я знаю даже то, что вы согласитесь помочь.

Иерарх Пути изобразил ответную улыбку.

— Видящие суть вещей даже среди файверов встреча­ются нечасто. Но вернемся к сути проблемы. Вы меня пока не убедили. Почему я или другой Инженер в совер­шенно чужой метавселенной должны спасать человечество, к которому мы, мягко говоря, равнодушны? В такой тех­нологически ориентированной культуре, как земная циви­лизация или культура гуррах, изменчивость условий жиз­ни нарастает по экспоненте, что далеко не безразлично для обычаев и морали. Пример — цивилизация джезенои­дов. Скорость изменений ее социума превысила некий предел, появились непреодолимые помехи на пути соци­ального наследования норм и моральных принципов: нор­мы родителей оказались анахроничными и неприменимыми в ситуации, которую застали дети,— и социальный дрейф ценностей привел к вырождению цивилизации. Без войн и вмешательства извне. То же самое ждет и человечество.

— Не совсем,— качнул головой Ян Тот.— То есть в принципе — да, процесс почти необратим, но шанс есть. И шанс этот — вы правильно сказали только что — Игра. Мы не просим у вас оружия или материальной помощи для борьбы с ФАГом, нам нужен Метод, Принцип, Закон, с помощью которого можно на некоторое время стабили­зировать игровую ситуацию в нашей метавселенной, очи­стить ее от «шлаков» и «примесей», привнесенных извне локальными изменениями законов. Дальше мы пойдем сами.

Ян Тот подмигнул Ставру, не сводящему с него глаз, залпом выпил бокал тоника.

— Понимаете, с точки зрения человека любая игра — процесс столь же увлекательный, как познание и созида­ние. Для вас значимой целью может быть познание, для нас — игра, пусть и на низком уровне, уровне домена. Однако не посвятил ли себя этой же цели и Универсум?

Иерарх Пути откинулся в кресле, оценивающе глядя на Тота Мудрого, повернул голову к Грехову.

— Вы правы, созидание и познание — действительно процессы увлекательные и бесконечные, но этот молодой человек тоже прав: Игра, может быть, еще более увлека­тельное дело, если ею очарован даже Универсум. Хотя тезис этот спорен и неочевиден, тем более что есть мне­ние — Универсум болен...

— Температурит,— вставил Диего.

— У вас все? — спросил бывший «серый призрак».

— Маленькая добавка,— хладнокровно сказал Гре­хов.— Наш общий друг Сеятель ушел с Конструктором не для того, чтобы любоваться красотами метавселенных, «клеток» Универсума, а в поисках вашей настоящей ро­дины. Ведь ни наш домен, ни этот, где вы остановились, не являются домом, где жили ваши предки. Не так ли?

Иерарх Пути встал, поклонился.

— Вы нас убедили. Через некоторое время мы отпра­вимся на поиски нашего соотечественника и вашего друга. О трудностях похода распространяться не буду, вы должны были их предусмотреть.— И хозяин заставы исчез.

— Что он хотел сказать? — проворчал Диего Вирт, на­ливая себе полный бокал шампанского.

— Что мы можем не вернуться,— сказал Ян Тот.

И все одновременно посмотрели на молчавшего Грехо­ва. Лицо Габриэля было неподвижно, однако всем вдруг стало неуютно.

— Я очень надеюсь,— тихо проговорил экзоморф,— что мы вернемся... Что мы вернемся в то же время и в ту же Вселенную...

Глава шестая ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПОЛНОЧЬ

Это была последняя остановка перед решающим бро­ском в Неизвестность.