Контрольный выстрел

Выпив 2/3 имеющегося джина мы перешли из прошлого в настоящее. Я рассказал ей, что выпускаю уже год газету, основал политическую партию. Оказалось что она занимается…кладбищами. Что она готовит к печати книгу о бандитских захоронениях в России. Что она ездила на бандитские кладбища по всей России, в том числе и в Екатеринбург. Что она серьезно изучает и фотографирует памятники бандитам. Что поначалу ей недоверяли, но постепенно, родители, ухаживающие за моголами, смотрители кладбищ и могилокопатели стали относиться к ней как к своей, и приглашают к столу и охотно рассказывают ей истории захоронений. Ольга остановилась и объяснила, что русская литература и русские писатели ее окончательно заебали… «И Вася?» — ехидно осведомился я, не преминув тем самым уколоть ее. В свое время у нее был роман с никогда не уважавшемся мною писателем Василием Аксеновом.

«И Вася», согласилась она. «Вообще русские писатели». Потому она решила освежить свою жизнь кладбищами.

«Да-а-а», одобрил я. «Круто. Завидую. Вообще-то это моя тема»

«Вообще-то твоя, Эдик», сказала она ехидно, «но тебе теперь меня не догнать. Я уже проделала значительную работу, а так как у меня есть профессиональные навыки работы с материалом…»

Я стал смеяться. «Помнишь, как Жолковский читал в Корнельском университете лекции с экзотическими сюжетами? «Тема окна в поэзии Пастернака…»

«А что? Я многому у Алика научилась. Например, мыслить нестандартно»

«На этой его лекции о теме окна я познакомился с Нобелевским Лауреатом Роальдом Хоффманом. Помнишь, ученый, который сумел сжать молекулу угля до такой степени что стало возможным по его методу производить промышленные алмазы. Хоффман позднее опекал меня, присылал книги, много раз приезжал в Париж…»

«Кладбища, — тема не хуже окон», — заметила Ольга. «Налей!»

«Главное, всегда актуальная», одобрил я. «А тебя, конечно принимают за вдребезги отмороженную… Ты кстати говоришь им, что ты американка?»

«Угу», — она закусила торт. «Ограбить не пытаются, но тем не менее, напротив. Пытаются соблазнить.»

«Захватывающая жизнь для внучки белого офицера., правнучки знаменитого Шульгина, американской профессорши…»

«Я теперь в Беркли работаю, ты знаешь, Эдик?»

«Нет, откуда»

«В Беркли. Лос-Анжелес надоел. Там я была молодая, не хер мне там делать. Дружу в Беркли с Карлинским, он тебе привет передает…»

«Еще жив?»

«Такие как он вообще не умирают»

В 2000 году она приехала еще раз. Еще более крепкая. Вид у нее был как у женщины, охотящийся за скальпами. Деловитая, с какой-то железной папкой, чтоб ударять по голове налетчиков. Еще она была похожа на немецкую исследовательницу, измеряющую и фотографирующую в Африке члены туземцев.

Я дал ее с сбой подшивку «Лимонки» и она увезла газету в Беркли. Надеюсь что она сдала их в Университет.

В 1998 году я таки увидел знаменитое Екатеринбургское кладбище. Действительно впечатляет. Особенно гигантский горельеф стоящего в костюме братана. Сработан в отличном оригинальном стиле. Небывалом доселе, я бы сказал стиле. Не нужно думать, что только старое «великое» искусство имеет право на существование. Ежедневно с нами формируются новые нравы и новое искусство. И почему не на кладбище? Какой в заднице Эрнст Неизвестный сделал бы лучше, чем этот пробитый силуэт простого братана, погибшего в расцвете лет просто и с достоинством. Ученый скульптор сделал бы обыкновенный округлый памятник. Не было бы трагизма этих рваных углов костюма, этих тяжелых туфель, этого поразительного точно ложащегося в 90-е годы простого рисунка. Я уверен что ремесленник автор делал не мудрствуя лукаво, и сделал отлично. Если поместить эту тяжелую плиту стоять рядом с Лениными, Дзержинскими, Свердловыми туда к ЦДХ, на берег Москвы-реки, этот портрет братана останется сурово-грозным и оригинальным даже среди талантливых памятников, собранных там.

Наиболее ценно оригинальное искусство. Первый кто посадил каменного всадника на каменную лошадь был гениален. Все остальные — уже менее. Однако излишняя форматичность может сделать работу смешной. А тут в скульптуре просто применен рисунок — за основу было взято искусство выцарапывания на штукатурке. Возможно автор провел свое детство в разрушенных зданиях.

Что до бандитов, то их простая и суровая жизнь может вызывать уважение, если ты только не конченный мент. Кладбище ведь ожидает всех, исключая огнепоклонников. Так почему бы не приехать туда пораньше, после того как ты застрелен горячей пулей на перекрестке горячих улиц, а?

Я подумал, что мое небольшое эссе «культура кладбищ» не может быть полным без напечатанного в газете «Лимонка» № 185 письма из Барнаула, касающегося меня и кладбища, в данном случае Власихинского кладбища в городе Барнауле.