Контрольный выстрел

Отлил. Посморкался. Одел тапочки. Пополнил запас леденцов в мешочке в кармане бушлата. Поставил у двери две картонки для отжимания на снегу. Надел бушлат. Перевернул красный таз. Сел на таз. Взял на колени мини-телевизор, подаренный мне в тюрьму полковником Алкснисом. Перевернул скользящую кнопку. В восемь с копейками увидел на экране гнусную, теперь уже откровенно гнусную рожу Андрея Исаева, депутат Гос Думы, заместителя председателя Комитета по труду и законодательству. Толстая рожа начинающего борова и тонкие очки. Некая алкогольная припухлость лица. Пьет от стыда за себя? Бывший вождь российского анархизма, потом анархо-синдикализма, бывший редактор профсоюзной газеты «Солидарность» говорил из студии РТР в гостинице «Россия» о том, что дескать общественная голодовка протеста автодиспетчеров не помешает принятию КЗОТа. Профсоюзные тенденции. Нет, не понимают бедняги, потому и голодают. Новый КЗОТ — великолепная вещь. Сейчас он объяснит. И начал спокойным, взвешенным голосом объяснять. Перед принятие КЗОТа в первом чтении коллега и бывший босс Исаева (Андрей Исаев служил секретарем в ФНПР) председатель федерации независимых (!) профсоюзов России господин Шмаков приветствовал реструктуризацию Министерства Путей Сообщения, в результате которой потеряют работу 500 тысяч железнодорожников. Шмаков нагло лгал, что всех из переквалифицируют т. е. назначат делать что-нибудь другое, и трудоустроят. Якобы. Где трудоустроят он не сказал. Приветствовал увольнение полумиллиона рабочих! Да самый прожженный мафиозный профсоюзный босс на Западе восстал бы против правительства с такими планами. Да если б не восстал, его бы киллеры замочили. А тут председатель! Независимых! Приветствует! Пол-миллиона увольнений! Охуеть можно! Теперь лжет Исаев. Подшерсток бывшего анархиста короткий, блестит как у жирной кормленой собаки, рожа увеличилась вдвое против последнего появления и стала типичной водочно-суровой мордой чиновника. Анархист, ты ли это?!

В феврале 1992 года (то есть без малого десять лет миновали) принимал меня в газете «Солидарность» на втором этаже дома в Бобровом переулке (это в районе Главпочтамта на Мясницкой, за домом акционерного общества «Россия») длинноволосый, ломающийся под Махно юноша в высоких сапогах! Андрюша Исаев. Редакция помещалась в двух комнатах. В одной существовали журналисты: она была захламлена, забита газетами, пачками бумаги, анархистскими публикациями и плакатами, девочками, мальчиками, пишущими, пьющими кофе, стоящими на одной ноге, грызущими бутерброд, дописывающими, достукивающими по машинке. Другая комната служила кабинетом главному анархисту России. там, в кабинете, Андрюша Исаев и Борис (?), пришедший с рюкзачком, взяли у меня интервью. Впоследствии оно было опубликовано на двух полосах газеты. Исаев начал с того, что извинился за то, что занимает должность редактора газеты профсоюзов. «Подрядился. Попросили. Существовать ведь надо. Зато вот помещение. Какая-никакая, — база». В тот день они у меня спросили, среди прочего, верю ли я в будущее левого движения в России. я ответил что не верю. С течением времени выяснилось, что я ошибся и не ошибся. Избиратель (процентов на 30–35) упорно голосует за КПРФ. Но КПРФ — не будущее, а прошлое, избиратель в ее лице голосует за прошлое, и у власти не левые, но оголтелые чиновники — государственный «фашизм». А сам я оказался через десять лет, вопреки моему желанию, вождем самой левой партии России: НБП. И смотрю на толстомордого боровичка Исаева в тюрьме. Из тюрьмы.

Почему с ним это случилось? Ну трудно устоять сквозь годы. У большинства функционеров революции воля не длинная. Нормальный процесс ренегатства. Он и тогда, десять лет назад был подозрителен, очень уж картинный, обильно волосатый: волосы густой скобкой, и эти сапоги, better then life, само напрашивалось предположение: позер. Тот, кто приходит в самое модное движение покрасоваться. Позднее увяз в профсоюзном движении, прилепился к Шмакову, а там деньги, машины, разъезды, выступления, слепили неживую «Партию Труда», вместе со Шмаковым, вошли в «отечество». Вместо романтики махновских тачанок получилась романтика чиновничьих кабинетов. Давно уже неверное возили в служебном автомобиле с личным шофером, «членовоз» называется. Относительно молодой человек. Ренегат. Вас как зовут? Андрей Ренегат. По всей вероятности у него есть семья, несколько толстомордых и толстоногих детей. Обширная квартира, дача в хорошем чиновничьем гнезде Подмосковья. Че Гевара из него категорически не вышел. Бомбист, как Губкин, не получился. Настоящих буйных мало. История цинично перешагнет, сплюнет на костюм, поваленных на дороге ренегатов всегда очень много валяется, всех туш не упомнишь, на всех свет не прольешь. И только я его из тюрьмы в эти моменты обессмертил чуть-чуть. Зачем? Ну просто удивился, что из такого красивого мальчика получается, из анархиста — жирный холуй…

В двери моей камеры захрустел ключ. Пришли забирать на прогулку. Я передвинул кнопку телевизора и убрал Ренегата с экран.