Контрольное вторжение

— Не препираться! — взвизгнул Данилюк. — Если мы сегодня не справимся с поставленной задачей, нас никто не осудит. Как вы это не понимаете? Мы все просто погибнем! И общество, где законом запрещено убивать, и вы вместе со своими дебильными заскоками, и…

— Не кричите на меня! — взвилась косметолог. — Унижать меня вы не имеете права. Мы живем в цивилизованном мире.

— Немедленно звоните Золину, — рявкнул Брыгсин. — Или я вызову его сюда.

— Он…

— Звоните, я сказал! Я организовал вам необходимый допуск. Он ждет вашего звонка.

— Он не отвечает! — Железная мадам, судя по голосу, дала слабину, еще немного, и она развалится на звонкие чугунные осколки. — Я отказываюсь разговаривать с вами в таком тоне. Хам!

— Товарищ Данилюк, — громко прошептал Брыгсин. — Заставьте ее. Я беру всю ответственность на себя.

— Я ухожу. Вы оба сошли с ума. — Косметолог повернулась к двери, но Брыгсин преградил ей дорогу.

— Я вызываю милицию! — Женщина дотронулась пальцем до виска. — Вы не имеет права!

— Товарищ Данилюк, — укоризненно произнес Брыгсин.

— Товарищ Захарова, — высокий усач неожиданно успокоился, — еще одна минута промедления и я гарантирую вам серьезные проблемы.

Косметолог застыла на месте. Ее губы начали шевелиться. Похоже, она принимала телефонный звонок.

Спустя минуту на ее лице появились сосредоточенность и хладнокровная решимость. Она отпихнула в сторону Брыгсина и сделала шаг ко мне.

— Ты готов, солдат? — строго спросила она.

— Кажется, готов, — неуверенно ответил я.

Она открыла чемоданчик, услужливо поданный ей Брыгсиным, извлекла оттуда моток разноцветных проводов и, сжав их в кулак, поднесла к моему носу.

— Значит, так, солдат. Интенсивное истощение — это очень болезненная и опасная для здоровья операция. Ты можешь от нее отказаться. Никто и ничто не посмеет заставить тебя. Если ты воспротивишься, я смогу преодолеть прямой приказ Золина. Ну?

— Делайте свою работу, мадам, и не беспокойтесь обо мне, — я ободряюще улыбнулся. — Мне срочно нужно похудеть.

— Я подам на твои мышцы специальный закодированный сигнал, который нарушит взаимодействие нервных и мышечных тканей. Метаболизм ацетилхолина даст сбой. Ты понимаешь, чем это для тебя чревато?

— Прекратите подрывную агитацию, — возмутился Брыгсин. — Товарищ Данилюк, что происходит? Вы же получили приказ.

— Идите на хрен, юноша, — коротко ответила косметолог, и старик покраснел как рак. — Ты еще у папки в яйцах сидел, когда я американские танки жгла под Детройтом.

— Делайте свою работу, мадам, — твердо повторил я. — Человечество превыше всего.

— Дефицит нейромедиатора вызовет мышечную дистрофию, — зашипела она. — Если воздействие произвести в короткие сроки, у тебя есть шанс сдохнуть в страшных муках. Ничто тебя не спасет.

— Человечество превыше всего.

— Слава Человечеству, — сдалась она. — Готовься. Сейчас я настрою технику, и у тебя мясо вместе с дерьмом прямо через поры полезет.

— Ситуация изменилась. Остановитесь! — Все еще красный Брыгсин с рычанием вырвал провода из рук косметолога и швырнул их на пол. — Товарищ Захарова, вы свободны, — прохрипел он, отталкивая женщину в сторону. — Мы пока не нуждаемся в ваших услугах. Позднее я позвоню вам. Комитет по нравственности, с которым вы тайно связались, признал ваше поведение правильным. Вы будете поощрены. Я, как ответственный за данную операцию, буду наказан. Благодарю за службу. — Последняя фраза прозвучала как плевок.

— Служу Человечеству, — оскалилась Захарова и вполголоса добавила: — Старый козел.

Брыгсин обиженно поджал губы и сделал вид, что не расслышал оскорбления. Я же не успел поблагодарить ее, так быстро она покинула комнату. Своим ослиным упрямством эта женщина избавила меня от нескольких весьма неприятных минут. Такое не забывается. Если наш мир уцелеет, то я обязательно найду косметолога Захарову, чтобы сказать ей запоздалое «спасибо».

Брыгсин махнул рукой двум программистам, и они с похвальной для обитателей виртуального мира шустростью распутали мои конечности.

— Что случилось? — спросил я, слезая с ложа и растирая затекшие лодыжки.

К своему стыду, признаюсь, что, почувствовав под подошвами привычный мир, я испытал облегчение, недостойное спасителя Человечества.

— В черепе объекта обнаружено постороннее включение, — вздохнул Брыгсин. — Вот такенное, — он раздвинул в стороны руки, будто показывал пойманную на рыбалке щуку. — В случае межпространственного обмена вероятность летального исхода для тебя — 94 процента.

— Многовато. — Я поежился. — Обычно я начинаю нервничать после сорока.

— А я после пяти пишу заявление об уходе по собственному желанию, — признался Брыгсин.

Он взял меня за локоть и проводил в небольшой зимний садик, оборудованный в соседнем помещении. Чахлые пальмы с пыльными листьями печально тянули ветви к неработающим люминесцентным панелям. На серых стенах томились блеклые стереопейзажи, пахло тленом и разрушением. Брыгсин опустился в потертое казенное кресло и показал рукой на соседнее. Я послушно сел.