Контрольное измерение

— Нет. В том-то и дело. Никто до сих пор ничего понять не может. Судно не терпело бедствия, на нём было вволю запасов воды и продовольствия. А экипаж сбежал. Как будто смертельно чего-то испугался. Понимаете, к чему я клоню?

— Ага, — сказал Шнайдер. — По-твоему, жители этого города смертельно чего-то испугались и спешно сбежали в леса? Но что-то в лесу мы их не видели.

— Леса в России большие, — сказал Валерка. — Вам ли не знать… И, кстати, думаю, что не только из этого города люди ушли. Мы ведь шарили по эфиру — пусто. Может, конечно, плохо шарили, но всё равно. Будь в городах живые, кто-нибудь обязательно использовал бы радио. Хотя бы для того, чтобы дать о себе знать другим.

Помолчали.

— Загадки и тайны, — вздохнул Дитц. — А также тайны и загадки. Что-то в твоей мысли, Валера, есть. Одно плохо. Мы не знаем, что именно произошло с экипажем этой самой шхуны… как её…

— «Мария Целеста», — напомнил Стихарь.

— Вот. И что здесь произошло, тоже не знаем. Ситуация похожая, но и только. В общем, как всегда, мало разведданных. Впрочем, торопиться нам, как я понимаю, некуда. Пока, во всяком случае. А значит…

— Спать, — сказал Велга. — Уж что-что, а хороший сон, никогда и никому не вредил. При условии, конечно, что караулы выставлены и бдят.

— На «Ганса» и «Машу» полагаться не будем? — осведомился Дитц.

— Я бы не рисковал. Они хоть и живые, а всё же машины. Мало ли что…

— Разрешите, я первый, — вызвался Вешняк. — Чаю напился крепкого, спать не хочу пока.

— Добро, — кивнул Велга. — Через час тебя сменит Майер. Ну и дальше соответственно графику. Не маленькие, сами разберетесь в очерёдности.

Через десять минут свечи были потушены, и отряд, за исключением сержанта Сергея Вешняка, спал крепким сном.

Глава девятая

Утро выдалось солнечным.

Леонид Макарович давно привык вставать рано, не взирая на погоду и самочувствие, но всё же чистое небо любил больше обложных дождей, а потому, только проснувшись и поглядев в окно, почувствовал определённый душевный подъём и даже некую, уже изрядно подзабытую общую бодрость организма. Непроизвольно Леонид Макарович покосился на спящую рядом четвертую, самую молодую жену, черноволосую Смолку, почесал, прислушиваясь к собственным ощущениям, заросшую седыми волосами грудь, решился и нырнул под одеяло к юному жаркому телу. С вечера заждавшаяся ласк Смолка, даже толком не просыпаясь, повернулась поудобнее, и вскоре Леонид Макарович сполна доказал молодой жене и самому себе, что жизнь, вопреки подступающей старости, продолжается. В совсем уже замечательном расположении духа он поднялся с постели, умылся приготовленной с вечера водой, оделся и вышел во двор заводоуправления. И тут же увидел, поджидающего его разведчика. Звали разведчика Соболь (когда-то парень носил фамилию Соболев и был к тому же проворен и ловок, словно упомянутый зверёк). Облаченный в изрядно потрёпанный камуфляж армейского образца, Соболь терпеливо сидел на корточках прямо напротив двери, посреди двора и явно ждал появления вождя.

«Что-то случилось», — подумал Леонид Макарович и прислушался к собственным ощущениям. Интуиция крайне редко его подводила, что, вкупе с умением принимать ответственность на себя, а также известной жестокостью, и сделало его вождём. На этот раз ощущения продолжали оставаться приятными.

Хорошие новости? Редко, но бывает. Ладно, но сначала — завтрак.

— Завтракал? — спросил он у Соболя, не здороваясь.

Разведчик молча покачал головой, по опыту зная, что вождь не любит лишних слов.

— Есть что важное сообщить?

Соболь кивнул.

— Хорошо. Пойдем, что-нибудь съедим. Не люблю новости на голодный желудок.

В столовой дежурные поварихи уже приготовили завтрак. Умяв тарелку овсяной каши, Леонид Макарович отхлебнул травяного чая (настоящий, экономя, пили только по праздникам и особым случаям) и приказал:

— Рассказывай.

— У нас гости, — сообщил разведчик. — Видел их сегодня ночью в городе.

— Рабы или люди?

— Не смог разобраться. Они приехали на машинах.

— На… чем?!

— На машинах, Леонид Андреевич. На самых настоящих машинах. Два вездехода. Большущие… И странные какие-то. Я таких никогда не видел. Даже в кино и на картинках. Ни колёс, ни гусениц. Плывут над дорогой. А в них — девять человек. В одной пять, в другой — четыре. И опять странность. Восемь мужчин и одна женщина. Разве так бывает?

— Да уж, — хмыкнул Леонид Макарович, в подчинении которого на сегодняшний день было, не считая детей, двести тридцать человек сто пятьдесят из которых составляли женщины и ещё двадцать — дети. — Интересное соотношение. Ни колёс, ни гусениц, говоришь… Может быть, на воздушной подушке? Хотя, что это я… не в этом же дело… Ты уверен, Соболь, в том, что видел? Сушеных грибочков, часом, с вечера не отведал?