Контроль особых посещений (СИ)

  Он повернулся и направился к избушке, а я глядел ему вслед и, только когда он скрылся за дверью, до меня наконец дошло, что то, чего я так долго, почти месяц, ждал и жаждал, случилось! Человеческая душа победила! Меня окатило горячей волной радости. Свершилось! Лесник победил пришельца, вот это да! Оказалось, я верил в это гораздо меньше, чем сознавал, потому и реакция была такой заторможенной. Да, я знал, что их там двое, но за всё время пребывания в межмирье никогда не видел, чтобы человек не спасовал перед ртутником! 'Окно' открывалось много раз, и если серебристые подселенцы захватывали тела, то одна человеческая душа не могла оказать им сопротивления... Пока не появился лесник.

  Меня захлестнуло такое ликование, что, когда он вышел из избушки, я бросился ему на шею. Лесник засмеялся и похлопал меня по спине.

  - Я так рад! - бормотал я, уткнувшись лицом ему в плечо. - Так рад...

  - Ну, я тоже рад, - он осторожно отстранился. - Но кто-то должен следить за зайцем!

  Он указал подбородком на котелок. Вода там вовсю кипела, бурлила и булькала, вверх валил пар.

  - Ага, да! - кивнул я и, подбежав к костру, тупо уставился на брызгавшееся варево. Пахло вкусно. Я обернулся: - А чего делать-то?

  Лесник снова рассмеялся и подошёл к котелку - я заметил, что походка его выправилась, да и голова почти перестала дёргаться. Он немного разворошил горевшие поленья, сделав огонь поменьше, потом сходил в избушку и вернулся оттуда с ложкой, солью, крупой, пучком каких-то трав и кореньями. Крупу и соль я видел, а вот травы и коренья он, наверное, достал из своего рюкзака - за этот месяц я почему-то к нему так и не прикоснулся, хотя он лежал в углу недалеко от входной двери.

  Заяц получился - пальчики оближешь! Удивительно как долго могут жить приятные вкусовые воспоминания, у меня рот слюной до сих пор наполняется, когда разговор заходит о том зайце с пшённой кашей... Может, это оттого, что до этого я несколько недель питался галетами и консервами, хотя и они казались мне чудом после баланды в дурдоме и полного бесчувствия в пустоте. Но когда я отведал горячего, пахнущего травами, заячьего мяса, приправленного рассыпчатой сытной крупой, то впервые понял, что такое счастье. Ни разу в жизни до этого мне не было так хорошо!..

  Наевшись до отвала, мы уселись в избушке пить чай и обсуждать произошедшие с нами события. Я подробно рассказал историю своей жизни и сообщил, что у мужчины, в которого я вселился, никаких документов не было, зато в сапоге, под стелькой, оказалась спрятана карта, где крестиком помечено какое-то место. Я нашёл её совершенно случайно, когда обнаружил, что найденные в избушке толстые шерстяные носки в сапоги едва лезут, и принялся выковыривать стельки, чтобы стало просторнее.

  - Кажется, я знаю, кто тот человек, в которого ты вселился, - оглядывая мою одежду, заявил лесник. - Это заключённый. В этих краях есть зона, и оттуда был совершён побег. Меня предупреждали об этом по радио прямо перед тем, как я сюда выдвинулся.

  - По радио? Это как?

  - Чёрт! Ты что, не знаешь, что такое радио? - удивился он.

  Я вздохнул и покачал головой, а потом сознался:

  - Знаешь, я и в газете тоже ничего не понял. Когда я сбежал из психушки, шёл одна тысяча восемьсот девяносто восьмой год, и мы все жили в Российской империи. Куда же она теперь делась и что это такое - СССР?..

  - Вот это да-а-а! - с восхищением протянул лесник. - Ну ты, брат, даёшь!.. Из конца девятнадцатого века в тысяча девятьсот семьдесят девятый... Союз Советских Социалистических Республик - теперь твоя родина, понял?

  - Нет, - честно ответил я.

  - Что ж, Матвей, придётся устроить тебе ликбез.

  - Какой ещё ликбез? - испугался я - звучало так угрожающе, будто голову отсечь собираются.

  - Ликвидация безграмотности, - лесник расхохотался, откинувшись на спинку стула. - А ты что подумал?

  - Ничего, - я хмуро уставился в чашку с чаем. - Просто слово какое-то... страшное!

  - О, таких слов после революции много появилось, не только язык, но и общественный строй изменился... а жизнь!.. Жизнь сделалась совсем другой.

  Ликбез занял несколько дней, и, признаюсь честно, голова моя жутко распухла от обилия сведений. Чтобы переварить всё это, требовалось время. И не только оно. Ведь все эти новые знания и понятия обрушились на меня в чистой теории, и я с ужасом представлял себе, как поплыву, когда нужно будет применить их на практике, то есть появиться на людях.

  - Ничего, - успокаивал меня лесник. - Поживёшь пока у меня. Скажем, что ты мой дальний родственник, приехал лесному делу обучаться.

  - У тебя - это где?

  - В деревне, - он достал карту и показал пальцем. - А сейчас мы вот тут.

  - Далековато, - протянул я.

  - Ничего, если выйдем с рассветом и бодро пойдём, за день доберёмся.

  - Ты там живёшь один?

  - Теперь да. Раньше жил с женой, но она меня бросила. Как раз перед тем, как мы с тобой тут...

  - Оборотнями стали, - закончил я за него и, хоть и не хотел причинять ему боль, а всё ж не удержался и спросил: - А почему она тебя бросила?

  - Скучно, говорит. Сидим тут в лесу, как звери, а настоящие люди уже по космосам летают!