Континент

Я вышел на улицу, ведя животное в поводу. Сейчас будет понятно, следят за мной или нет. Если следят – придется драться. Иначе никак – доложат страже или жрецам, а потом – все.

На первый взгляд, никому я не нужен. Город был темным, пустынным и сонным.

Осмотревшись по сторонам, я забрался в седло и повернул лошадь в сторону центра. Кто бы за мной сейчас ни наблюдал, будет лучше, если они решат, что я действительно отправился к храму.

Цокот подкованных копыт по брусчатке звучал настолько громко, что я то и дело морщился и озирался. Но никто, слава Эстерси, мной не интересовался. Кажется.

Отъехав на пару сотен шагов, я свернул в сторону, оказался на соседней улочке и развернулся обратно к городской стене.

Стражники у ворот, к которым я добрался спустя двадцать минут, на просьбу выпустить меня из города ответили отказом. Имперский у них был заметно лучше, чем у покойного Сетика, но все же не находился на вершине совершенства.

– Не положен. Командиры голову снимает.

– Вы поймите, мне очень нужно в Токаро!

– Зачем? – флегматично поинтересовался страж, всем своим видом показывая, что я могу и не отвечать.

– Конкуренты моего брата планируют провернуть сделку, которая его разорит! И времени совсем мало!

– Все равно не положен.

– Я заплачу! Это действительно очень важно для семьи!

Стражник немного помялся, переглянулся с товарищами, но все равно мотнул головой:

– Нельзя, господин. Правила строгий.

– Дам пять золотых!

Воины переглянулись еще раз, на этот раз удивленно.

– Жрец и ночной стража…

– Десять золотых!

Во взглядах стражников начал разгораться огонек алчности, и я понял, что перестарался. Надо было, наверное, начать с двух монет – тогда бы они согласились и на пять.

Я как в воду глядел.

– Господин, если эти действительный настолько важно для ваш и вашего брат, то мы сможет вас пропустить. Но вы поймите, это против всей правило – поэтому мы возьмем с вас двадцать золотые.

И вот здесь я откровенно разозлился. С трудом удержавшись от того, чтобы не изжарить кого-нибудь заклинанием, промолчал и отошел в сторонку, присев на какую-то ступеньку.

– Господин?

– Что?

– Вы не желаете проехал?

– Через два-три часа взойдет солнце. – Я кивнул в сторону востока. – Если вы не хотите открыть мне ворота сейчас, и за десять золотых, то хрен с вами, я подожду три часа и проеду через них бесплатно. Да, мне придется торопиться пуще прежнего и гнать до дома брата во весь опор, но, демоны меня побери, оно того стоит!

Стражники, явно обеспокоенные таким вариантом, принялись о чем-то вполголоса переговариваться. Наконец самый первый снова обратился ко мне:

– Господин, давайте ваш десять золотой. Мы решил, что наживался на чужих неприятности – это действительный недостойно.

Еще бы вы не решили… Я отсчитал десять кругляшей, и ворота начали открываться.

– Мирной службы, доблестные воины.

– И вам спокойной и быстрой дорога, господин!

За воротами я, не сдерживаясь, пришпорил лошадь. Стражники все равно считают, что я тороплюсь к брату, а больше никого вокруг и нет.

Спустя полчаса я уже раскапывал свои спрятанные сокровища, хваля себя за предусмотрительность. Теперь самое главное – найти дорогу, ведущую к границе с Империей, и убраться наконец из этой страны. Общение со жрецами знатно подпортило мне впечатление о Тардии. Чтоб я еще раз сюда приехал…

На тракт, ведущий от Летнего Тарда к границе, я выехал, когда небо уже заметно посветлело. Некоторое время двигался, пытаясь найти укрытие на день, – и рассмотрел-таки в сумраке небольшую рощицу немного в стороне от дороги.

Спешившись, свернул в ее сторону, с болью в сердце глядя на то, как приминается трава под копытами лошади и моими сапогами. Увидят ведь…

Некоторое время я потратил на то, чтобы хоть как-то поправить довольно высокую растительность. Получалось откровенно плохо. Надежда была только на то, что утренняя роса и последующее солнце все же успеют оживить примятую зелень до того, как кто-то отправится за мной в погоню.

Рощица оказалась гораздо меньше, чем я решил, глядя на нее с дороги. Но какое-то укрытие она все равно давала, вдобавок имеющийся кустарник должен скрыть нас с лошадью, если мы хорошенько затаимся.

Напоив животное из собственных запасов, я, потратив минут десять на уговоры, заставил-таки его лечь среди кустарника.

– Тише, тише…

Лошади лежать не очень хотелось, но она, как и Красавица, оказалась достаточно послушной. На всякий случай я еще и привязал ее голову к корню дерева, для чего пришлось исхитриться и прицепить веревку к узде. Наверное, любой конюх прибил бы меня на месте за такое, но цели я, кажется, достиг – лошадь лежала и не старалась подняться, хоть и нервно всхрапывала изредка.

Я улегся рядом, положил голову ей на шею и принялся гладить, успокаивая. Чувствую, это будет очень длинный день.

Погоня – если это была она – появилась часа через два после рассвета. По дороге пронесся десяток гвардейцев со жрецом за компанию, напугал меня, взволновал лошадь, которой давно надоело валяться на земле, и скрылся в стороне виднеющегося вдалеке леса.

– Тише…