Константинов крест [сборник]

— То-то и оно, — Арташов цыкнул презрительно. — То, что с заданием был, — то возможно. Только сдается мне, что задание это ты провалил. И, чтоб шкуру спасти и за своего у немцев прослыть, принялся зверствовать. Легенда всё спишет, так?

Арташов подметил, как дернулся, будто ужаленный, Гулько, и продолжил, уже уверенно:

— Может, если б задание выполнил, и зверства твои с рук сошли. А раз нет, теперь боишься, что обо всем узнают. Правильно боишься. Тут, пожалуй, не только из органов попрут. Тут до расстрела.

Кровь отлила от лица Гулько.

По знаку Арташова, Сашка передал захват Буднику, а сам принялся выгребать содержимое карманов особиста.

— Ремень сними, — дополнил приказ Арташов. — Запереть под охраной. Завтра с утра доставим в корпус. Выполнять!

— Поостерегись, капитан! — Гулько шагнул было к Арташову, но тут же ухватился за поползшие вниз штаны. И, то ли смирённый, то ли пристыженный, покорно побрел прочь из гостиной под конвоем Будника и Мухаметшина.

Маша кинулась к баронессе, прижалась. Та ласково потрепала ее по волосам.

К Арташову с понурым видом подошел Горевой.

— Получается, я всех подвел, — повинился он. — Проболтался насчет того, что госпиталям помогали. Но после встречи с генералом показалось… Правду говорят: дурак — до конца жизни дурак!.. Об одном прошу как солдат солдата: женщин не трогайте, — он приосанился. — Все документы подписывал я. Один и отвечу. Хотя и сейчас полагаю, что помогать раненым — это…

— Не знаю, в чем вы себя оговорили! — Арташов густым басом заглушил взволнованный старческий фальцет. — Но, кем бы ни оказался этот тип, — он ткнул в закрывшуюся дверь, — теперь я обязан проверить полученную информацию.

— Женя! — умоляюще вскрикнула Маша.

— Обязан! — внушительно повторил Арташов. — Поэтому, как только освобожусь, сам проведу досмотр ваших вещей и документов… Пока ступайте по комнатам.

Все трое продолжали озадаченно переглядываться. Арташов оглядел их гипнотизирующим взглядом и, чеканя слова, произнес:

— Если при досмотре в самом деле обнаружатся документы, подтверждающие факты сотрудничества с фашистами, вы будете преданы суду как пособники. Теперь поняли?

К его досаде, они всё никак не могли взять в толк, что именно надлежит им понять. А сказать больше он не мог. Выручила Маша:

— Да поняли они, поняли. Господи! Спасибо, Женечка… Пойдемте наверх, — захлопотала она, подхватывая одновременно баронессу и Невельскую. — Я вам там всё объясню. Всё объясню!

Едва Арташов вернулся в свою комнату, следом заскочил Сашка.

— Особист-то совсем поганый, — с порога намекнул он.

Арташов сделал вид, что намека не понял. Но Сашка не отставал.

— Товарищ капитан! — прошелестел он над Арташовским ухом. — Давайте мы с Петром его вроде как в штаб конвоируем, да и при попытке к бегству.

Выдержал хмурый взгляд командира:

— А чо? Делов-то. Ему всё одно вышак корячится. Но ведь гнида натуральная! Коснись разборок, всех замажет. Машу вашу первую. Да и нас, грешных, следом. О буржуях и вовсе речи нет. А? Да без балды — сделаем чисто.

Арташов заколебался. Размышляя, опустился в кресло. Дверь распахнулась. В комнату вбежала Маша.

— Женечка! — выдохнула она. Нетерпеливо глянула на Сашку.

— Надумаете, я неподалеку, — Сашка неохотно вышел.

— Женечка мой! — Маша бросилась Арташову на колени, охватила горячо. — Я сейчас, пока всё это… И когда он целился… Как же всё хрупко. Это чудо, что вот так! И мы не должны транжирить секунды, будто впереди вечность!.. На самом-то деле — соломинки беспомощные! Любый мой! Единственный. Ведь через такую войну…

Торопясь, она беспорядочно целовала его, принялась расстегивать гимнастерку.

— Так разлюбила же, — ошарашенный Арташов с усилием отстранился.

— Я?! Дурашка! Ой, дурашка! Что ж ты баб-то слушаешь? Да я всякую ночь, когда не валилась от усталости, тебя представляла. Мечтала, как найдешь, спасешь. Как зацелую. И чем меньше верила, тем больше мечтала. Может, тем и выжила. А теперь уж всё равно вместе, — что будет, то будет.

Запутавшись в тугих пуговицах, яростно дернула ворот.

— И какой же женоненавистник это придумал!

Арташов подхватил ее на руки.

Глава 8. Слепая танковая атака

Он рассказать бы мог про ад,
запытанный в аду,
где души юные висят,
как яблоки в саду

— Солдат! Попить дай! — донесся до Мухаметшина через дверь голос задержанного. — В глотке пересохло! У тебя команды уморить подполковника жаждой не было…

— Зачем уморить? — переспросил осторожный Мухаметшин. — У тебя самой графин!

— Да пустой! Кровь я, по-твоему, чем смывал? — огрызнулся арестант. — Гляди, а то когда буду всех допрашивать, с тебя за это отдельно спросится.

Мухаметшин, поколебавшись, закинул за спину автомат, налил из крана стакан воды, просунул через приоткрытую дверь:

— Бери свой вода!

В то же мгновение Гулько, ухватив часового за руку, с силой втянул его в комнату и обрушил на голову графин из-под воды.