Константинов крест [сборник]

Недалеко от входа в психбольницу, у магазина ТПС, с КамАЗа сгружали куски гранита. Подле, около вишневой «восьмерки», прохаживался владелец гранитной мастерской Щербатов. Высокий, под стать Понизову, но худющий шестидесятилетний бородач. В джинсиках «Левайс» и в замшевой курточке, в аромате мужского парфюма, с расписной тростью в правой руке и лайковыми перчатками — в левой. Ухоженный барин. Правда, интенсивно лысеющий со лба. Зато оставшиеся волосы беспорядочно лезли вверх витыми посеребренными проволочками. Легко было представить, какой непролазный «кустарник» торчал над этой высоколобой головой прежде.

— Здорово, Борис Вениаминович! — окликнул его Пони-зов. Щербатов обернулся, потеплел лицом. Добрые отношения меж ними установились еще с начала восьмидесятых, когда участковому Понизову поступали указания посадить тунеядца Щербатова, а тот, симпатизировавший талантливому предприимчивому мужику, находил увертки, чтобы указания не исполнять.

— О! Привет, поссовет! — в запевной своей манере откликнулся Щербатов. — Вышел в народ узнать, чем живет?

— Вышел, — подтвердил Понизов. — И чем живешь, народ?

— Вашими молитвами! Вот! Наладил поставки гранита с Урала. С божьей помощью надумал расширяться. В Дмитрово-Черкасах филиал открываю, — Щербатов горделиво помахал свежезарегистрированным уставом. — А то и вовсе туда переберусь.

— А в тюрьму перебраться не планируете?

— С чего бы? — Щербатов нахмурился. Шутки про тюрьму ему не нравились. — Прошли, слава богу, прежние времена. До сих пор вам, Николай Константинович, свечку благодарственную ставлю. А ныне свобода. Гуляй не хочу, — Борода улыбнулся, но, приглядевшись, посерел. Улыбка сделалась искательной. — Или что знаете?

Понизов подхватил его под локоть. Жестом извинившись перед гостями, отвел в сторону:

— Предлагаю обменяться информацией.

Щербатов, несколько озадаченный, согласно кивнул.

— Жизнь-то, оказывается, и впрямь по спирали движется. На вас, Борис Вениаминович, в райотдел анонимка поступила. Что изготавливаете «левые» памятники помимо кассы, и что наемный труд используете. В общем, нетрудовые доходы, как бы!

Щербатов опешил:

— Как же это может быть? Ведь… перестройка.

— Вот и перестраивайтесь по-быстрому, пока самого не перестроили. Похоже, кому-то вы дорогу перешли.

Подтолкнул шутливо:

— Теперь вы мне в порядке алаверды ответьте, не ваши каменотесы поссовет обчистили?

Щербатов замялся:

— Официально кто спросит, отвечу — не знаю. Голова дороже.

Убедился, что никто не слышит:

— А если приватно… Они — не они… На библии, конечно, не поклянусь. Но то, что вместо работы чешут языки, где бы найти, что плохо лежит, — этим достали. И как-то в шутку действительно вроде как проговорился, будто в вашем поссовете в кассе десяток тысяч рублей отложен — на покупку уазика. Ну, извините. Ляпнул, не сделав поправку на чувство юмора.

Понизов не поверил:

— Решил их моими руками убрать?

— Как это?

— К примеру, скопились долги перед каменотесами, а платить не хочется.

Щербатов огладил залысину:

— Да! Тяжел разговор с властью, когда она в одном лице и власть, и мент. Да я в любую минуту рассчитаюсь, лишь бы их больше не видеть. Это ж как на мине. Хотят — работают, хотят — нет. Вроде поднадзорные, а каждые выходные в Москву ездят. А зачем ездят? Медом Москва вымазана? Полагаю, — жди ЧП.

— Скажу участковому, чтоб приглядел, — пообещал Понизов.

Щербатов иронично прищурился:

— Лучше спросите у Хурадова, откуда у него сервелат в холодильнике не переводится. Сумками из Москвы везут. В общем, считайте, я знаю, кто ваш поссовет ограбил. И если их посадят, не огорчусь.

— Но тогда и я, кажется, знаю, кто на вас анонимку написал.

Оставив озадаченного предпринимателя, Понизов бросился догонять истомившихся эстонцев.

В архиве психбольницы, отгородившись барьером, хмурая высохшая старуха — архивистка Маргарита Феоктистовна Кайдалова — неприязненно приглядывала за эстонцами, листавшими в сторонке архивное дело Константина Пятса. То и дело доносились торжествующие, непонятные для русского слуха гортанные выкрики.

— Ишь ты, — выписки делают! — процедила она. — Дорвались!

— Что ж удивительного? Два года искали. Пол-России обшарили, — пояснил стоящий рядом Понизов. — Как же вы сразу дело-то не нашли? Неужто так затерялось?

— Команды не было, и не нашла, — без стеснения призналась Кайдалова. Остро глянула на председателя поссовета.

— А Вам, товарищ Понизов, команда поступила?

Заметила его замешательство. Тонкие старушечьи губы сошлись в злую гузку:

— То есть несанкционированно?! Знала бы, нипочем дело не выдала… Вы ведь коммунист?.. Коммунист, конечно. Иначе б на такую должность не назначили.

Понизов кивнул, с интересом ожидая дальнейшего.

— Так вот как коммунист коммунисту: вы совершаете огромную политическую ошибку. Без отмашки сверху, без ведома органов вы, по сути, выдали националистам государственную тайну.

— Эва как! — на сей раз Понизов удивился нешуточно. — В чем же государственная тайна? В том, что эстонцы нашли место, где умер их земляк? Так вы сами обязаны сообщать родственникам насчет пациентов.