Константин Заслонов

Константин Сергеевич заранее подготовил всё и попросил разрешения у Контенбрука не являться во вторник на службу: Заслонов еще не имел ни одного выходного дня.

Шеф охотно отпустил его.

Во вторник ранним утром Заслонов пошел в Дрыбино.

Каждый день кто-либо из оршанских железнодорожников уходил в деревню за продуктами, и немецкие постовые уже привыкли к этому. Часовой издалека смотрел на удостоверение личности с фашистскими печатями и спрашивал:

— Кольхоз, я?

— Я, я, — ответил и Константин Сергеевич, проходя мимо.

Заслонов встретил секретаря райкома на улице, еще не доходя до хаты Куприяновича. Ларионов возвращался домой. Был он в коротком кожушке и валенках.

В первую секунду Иван Тарасович не узнал Заслонова, но, когда Константин Сергеевич окликнул, секретарь райкома бросился к нему:

— Товарищ Заслонов, здравствуйте, дорогой! — жал он руку Константину Сергеевичу, вглядываясь в него. — Представьте, я вас не узнал: борода сильно меняет лицо. Ну, пойдемте, пойдемте, поговорим!

И они направились к Куприяновичу.

Старик-железнодорожник жил вдвоем с женой. Дочери выросли и разлетелись в разные стороны, сын служил в Красной Армии.

Увидя ТЧ, Куприянович не знал, как и принять дорогого гостя. Он уже дал команду жене — жарить яичницу, но Константин Сергеевич взмолился:

— Антон Куприянович, позвольте нам сначала поговорить, а потом уж и за стол можно!

— Ну, ладно. Женка, пойдем, не будем мешать!

И хозяева вышли из хаты, оставив гостей одних.

Заслонов рассказал Ивану Тарасовичу о переходе линии фронта, о пути из Москвы к Орше, о том, как население везде помогало заслоновцам.

— Во всякой работе самое главное — народ. Разве мог бы я жить и действовать тут, если бы на каждом шагу не чувствовал народной поддержки и помощи? — сказал секретарь райкома, внимательно слушавший рассказ. — А что же, товарищ Заслонов, вы намечаете делать в ближайшее время?

— Пока подбираем людей. Чутеньки осмотримся, пусть к нам привыкнут, а тогда дадим фашистам копоти!

— Правильно. Диверсии на железной дороге — наша самая лучшая помощь Красной Армии. Фашисты рвутся к Москве, — надо сорвать подвоз их подкреплений.

— Сделаем. Будут помнить Оршу!

— А как относятся к вам те рабочие, которые не знают о том, что вы вернулись сюда с определенной целью?

— Плохо, — улыбнулся Заслонов. — Считают меня предателем… Но это нам на руку…

— Конечно, чем меньше у фашистов будет подозрений, тем лучше. Зима нынче ожидается лютая, — так говорят все старики. Постарайтесь возможно дольше продержаться в Орше!

— Постараемся, чтоб нас не раскрыли!

— И всё-таки не забывайте, что рано или поздно вам с товарищами придется уходить в лес.

— Я готовлю отряд. Подбираю людей, собираю оружие и боеприпасы.

— Как жаль, что тогда, в июне, мы не успели приготовить лесные базы! Но ведь после речи товарища Сталина у нас в распоряжении оказывалось всего чуть побольше недели. К тому же, началась эвакуация…

— Ничего, Иван Тарасович, еще создадим базы! — сказал Заслонов.

— Сноситься будем через Попову. Она — человек преданный, энергичный.

— Да, это удобно.

— Чем вам помочь, в чем нуждаетесь?

— Хорошо бы достать рацию…

— Попрошу, чтоб прислали с «Большой земли». Обещали. Что еще?

— Больше пока ничего.

Минуту помолчали.

— Ну, знаете, товарищ Заслонов, чудесно, что вы в Орше! — весело потирал руки Иван Тарасович.

Секретарь райкома повеселел.

— Что ж, теперь, пожалуй, можно и хозяина пригласить? Куприянович уже заглядывал в окно, — сказал Иван Тарасович и пошел из хаты.

Заслонов понял его переживания. Когда Иван Тарасович вновь пришел в свой район, положение секретаря райкома в первый момент оказалось затруднительным. Партийцев, которых оставили для подпольной работы, было мало.

В своем районе Иван Тарасович создал партизанские группы быстро, но в самой Орше, на крупном железнодорожном узле, такой группы еще не было.

А теперь в Орше, в самом логове врага, нежданно-негаданно появился Заслонов. И у него, оказывается, есть уже крепкая, сплоченная группа, готовый костяк партизанского отряда. Этому ли было не порадоваться!

______

В Оршу Заслонов вернулся поздно вечером. В доме Соколовских все спали. Константин Сергеевич легонько постучал пальцем в окно своей комнатушки, — он так условился с Михаилом Евдокимовичем. Соколовский тихонько открыл дверь.

Но наутро любопытный обер-фельдфебель всё-таки спросил у Заслонова:

— Где вы так пузьно гуляйт?

— Хожу к старушке-учительнице учить немецкий язык.

— О, вьеликольепно-карашо! — расцвел немец.

IX

Заслонов и Алексеев сговорились пойти вечерком к Птушке. Иван Иванович уже работал на старом месте в механическом цехе простым токарем. Заслонов хотел сколотить свое ядро среди ремонтников, и потому надо было поразузнать о настроении токарей.

В этот раз они у Птушки не отказались от скромного угощения, — ели и разговаривали о том, о сем.

Когда окончили ужин и Марья Павловна унесла на кухню посуду, Заслонов спросил:

— Как чувствует себя Островский?

— Плохо, — ответил Птушка.

— Он ведь работает, — спокойно, как бы невзначай, вставил сбоку Алексеев.