Константин Коровин вспоминает…

- Сегодня же поезжайте, - посоветовал мне Савва Иванович, бывший в мастерской.

Чиновник ушел.

- Ну прощайте, Костенька, - сказал мне Савва Иванович, - там вам не с кем будет ссориться, там не с кем будет спорить. Эх-ма! - добавил он как-то горько и расстроенно.

- Я не поеду, Савва Иванович, - догнал я его и схватил за руку.

- Нет, нельзя, надо ехать. Вы не понимаете: не поедете - виноват останусь я. Но странно как-то переманивать мастера, некрасиво как-то. Не того. Вы там долго не останетесь: вам не сладить. Поезжайте и постарайтесь сделать хорошо. Хотя хорошо-то, может быть, там и не понравится.

Таинственно улыбнувшись, Савва Иванович ушел.

В Петербурге я остановился на Большой Морской, в номерах Мухина, и тотчас отправился к директору императорских театров.

В подъезде на Театральной улице швейцар в красной ливрее, шитой черными орлами, в медалях, проводил меня во второй этаж, передав для доклада чиновнику особых поручений.

В большом кабинете, в котором потом, много позже, в течение 23-х лет, было много пережито вместе в области искусства, балета и оперы с В. А. Теляковским, - я увидел директора императорских театров Всеволожского.

Это был очень деликатный и, видимо, очень запуганный человек.

- Я видел ваши работы в театре Мамонтова в Москве, - сказал он. - Нам нужно быстро сделать декорации к опере «Виндзорские кумушки». - Вы, говорят, скоро работаете, а наши не могут. Вы могли бы сделать в неделю?

- Да. Только для этого сейчас же надобны готовый холст, сшитый, краски и двое хороших театральных рабочих, а также свет: придется писать ночью…

- Отлично, - сказал Всеволожский и позвонил. - Домерщикова[248], - приказал он курьеру. - Вы только с нашими поменьше говорите, - сказал Всеволожский, когда курьер ушел.

«С какими нашими?» - подумал я.

Явился высокого роста чиновник.

- Есть сшитый холст? - спросил его директор.

- Сейчас узнаю. Но мастерских свободных нет - заняты, - ответил чиновник, посмотрев вбок на меня.

- У вас нет, а у меня есть, - сказал директор раздраженно. - Константин Алексеевич будет работать в Таврическом дворце, в большом зале. Я скажу графу. Узнайте сейчас же о холсте…

Всеволожский опять позвонил. Пришел другой чиновник, полный, серьезный. Тоже не знал ничего насчет холста, а о театральных рабочих сказал, что отпущены на праздники.

- Да, вот действительно время - праздники, - сказал, задумавшись, директор. - Как быть?

- Знаете, нельзя ли без этих затруднений, - предложил я по привычке говорить с С. И. Мамонтовым просто. - Прикажите прислать сегодня же холст мне во дворец, а я найду маляров в другом театре.

Всеволожский дал мне пропуск в Таврический дворец и для входа на сцену в Мариинский театр.

Утром, приехав в Таврический дворец, я увидел посреди огромного зала, на полу, в куче - холсты, краски, кисти… Тут же ходили какие-то люди. Я их спросил, что они здесь делают. Они мне как-то нехотя ответили, что они - сторожа.

- Вы не можете ли мне помочь немножко?

- Отчего же, можно, - ответил один из них.

- Не можете ли съездить купить в гончарной лавке простые большие горшки и столярного клею пуд?

Я записал им на бумажке, что нужно. Дал записку и деньги. А сам поехал в частные театры искать маляров.

Вернувшись снова в Таврический дворец, я попросил тех же людей помочь мне натянуть холст. Они, улыбаясь, помогали. Я разводил краски, а эти неизвестные, слоняющиеся люди, смотрели и говорили, смеясь:

- Это дело нам незнакомо.

Рабочих, нанятых мною, эти люди почему-то не пустили, сказав мне, что нет на то пропусков. «В чем дело?» - подумал я. И хотя уже было поздно, поехал в Мариинский театр объяснить директору мои затруднения.

Директор выслушал меня и сказал, что завтра обо всем сам распорядится.

С утра я уже писал декорацию красками. В мастерскую вошел какой-то господин, отлично одетый. За ним шел ливрейный слуга в цилиндре и в пальто со светлыми пуговицами. Этот господин осмотрел декорации и, обратись ко мне, вежливо сказал:

- Вы из Москвы?

- Да.

- Если вам нужен материал, то я вам сейчас же его пришлю. У меня есть издания и гравюры английской готики.

- Очень вам благодарен. А вы, должно быть, при здешнем театре?

- Отчасти при театре, - ответил незнакомец.

- Вот как! Очень рад, - сказал я. - Можете ли вы посодействовать, чтобы мне дали двух хороших театральных маляров - развести клей и краски. Эти люди, которых здесь так много болтается, ровно ничего не умеют делать…

Тогда незнакомый господин отвел меня в сторону и тихо сказал:

- Эти люди - охрана. Вы видите за окнами, в саду, каток, горы…

- Да. Там все кто-то катается, на санках возят друг друга какие-то военные, дети…

- Да. Но тот, высокий, - государь. А с муфтой, вот стоит, - это государыня Мария Федоровна, а вот и наследник…

- Да что вы? - удивился я. - А я все смотрю ходят там, катаются. Теперь я понимаю, отчего не пустили сюда моих рабочих…

- Я вам советую, не приводите сюда никого, - сказал мне незнакомец строго.

- Скажите, пожалуйста, а это ничего, что я охрану посылал за папиросами, сардинками, хлебом?

- Ничего, - сказал весело незнакомец.