Конор Макгрегор. Жизнь без правил

Такой подход сделал наш зал подходящим местом и для детей. Мы называем их «растущими гориллами». Занятия с детьми надолго стали для меня одной из важнейших задач; я ведь помню, что меня обижали в детстве и я не мог постоять за себя. Я регулярно встречаюсь с родителями, которые переживают из-за того, что над их детьми издеваются. Оуэн Родди оказывает мне в этом невероятную помощь. Он проводит для детей специальные занятия и объясняет им, как лучше всего справляться с подобными ситуациями. Он призывает детей не скрывать такие проблемы от учителей и родителей, но также объясняет детям, как реагировать, если они подвергаются физическому насилию в школе. Хулиганы похожи на хищных животных. Они чувствуют, когда кто-то является легким объектом для издевательств. Мы стремимся к тому, чтобы наши ребята были смелыми и излучали уверенность. Если по их школе пойдет слух, что они тренируются в том же зале, что и Конор Макгрегор, они сразу же перестанут быть легкой добычей для хулиганов. Таким образом, хулиганам придется заняться чем-то еще. Никто не хочет приставать к парню, идущему по улице со спортивной сумкой через плечо.

По мере того как зал начинал процветать, меня беспокоило лишь одно: становилось все труднее сохранять чувство, что «СБД» – это как маленькая семья. К сожалению, о важности того, что необходимо держаться вместе, нам напомнила страшная трагедия.

Камиль Рутковски был одной из ключевых фигур в нашем зале. Он приехал в Ирландию из Польши и присоединился к «СБД» вскоре после того, как мы переехали на Лонг-Майл-роуд. Трудно было найти более счастливого, дружелюбного и готового помочь человека, чем Камиль. Он был самым популярным парнем в зале. Он очень быстро стал выдающимся мастером бразильского джиу-джитсу, и к тому времени, когда мы переехали на Наас-роуд, уже был блестящим тренером и одним из моих друзей, пользующихся наибольшим доверием.

В апреле 2014 года (спустя несколько месяцев после того, как открылся и заработал наш зал на Наас-роуд) мы с Камилем остались вдвоем в зале. Уже готовились закрываться и идти домой, как Камиль вдруг вошел в мой кабинет и спросил, можем ли мы поговорить. В последние несколько дней казалось, что он немного не в своей тарелке, поэтому подобный вопрос меня не удивил. Я видел, что он чем-то встревожен.

Когда Камиль сел и заговорил, он совсем не походил на себя. Он вел себя очень странно, казался сердитым и взбудораженным. Раньше я никогда не видел его в таком состоянии. Некоторое время он говорил о каких-то незначительных проблемах в зале. Это все выглядело чудаковато. Все его рассуждения были бессмысленными. Затем он заявил, что кое-кто в спортзале, включая меня, дурно говорил о нем у него за спиной. Это тоже было полнейшей нелепицей, потому что в «СБД» не было более уважаемого парня, чем Камиль. Разговор стал весьма напряженным, и я начал беспокоиться, как бы Камиль не кинулся на меня через стол, но мне удалось убедить его, что все высказанные опасения беспочвенны и ему не о чем волноваться.

Когда я в тот вечер вернулся домой, то сильно переживал из-за Камиля. Во время нашего с ним разговора он был сам не свой. Я поговорил с несколькими другими тренерами, и они согласились, что его поведение в последнее время вызывает беспокойство. Мы решили обратиться к профессору Дэну Хили, неврологу в больнице «Бомонт» и врачу команды «СБД», и попросить его поговорить с Камилем. Вспоминая все это сейчас, могу сказать, что имелось несколько признаков того, что Камиль был в трудной ситуации. Он публиковал в Фейсбуке множество фотографий, на которых он был в одиночестве. Проявлялись также и другие мелочи, не соответствовавшие его обычной жизнерадостной натуре. Он перестал общаться в зале с людьми, считавшими его близким другом. Хотя это было трудно заметить в то время, Камиль явно страдал от депрессии.

На следующее утро после нашего разговора Камиль приехал в зал и в 6.30, как обычно, провел занятие. Он собрал плату за абонементы, сделал еще несколько дел по мелочам, а затем уехал на своей машине. К полудню мы начали волноваться, поскольку Камиль отсутствовал уже несколько часов, и это было совсем не похоже на него. Я позвонил, но его телефон был выключен. Дома Камиля тоже не было. Приближалось время обеда, о Камиле ничего не было слышно, поэтому мы позвонили в полицию.

В тот вечер около 9 часов я вел занятие, когда стало известно, что Камиля нашли. Но эта новость не принесла облегчения. Двое людей, которые гуляли по Дублинским горам, обнаружили его повесившимся на дереве. Ему было тридцать пять лет.