Кононов Варвар

Теплая волна прокатилась от головы до пят, мышцы набухли и отвердели, и одновременно Кононов ощутил, как изменилось восприятие окружающего. Для него, горожанина, лес был местом для прогулок, не очень знакомым, однако вполне безопасным, как бы накрытым аурой четырехмиллионного города, исхоженным вдоль и поперек – пусть не им, но другими людьми. Теперь все изменилось. Он чувствовал себя в лесу как рыба в воде или краснокожий гурон в дебрях Онтарио; он был повелителем леса, его владыкой, охотником на хищных тварей, что прятались в лесных глубинах. Он был сильней и смертоноснее любого хищника и демона и знал об этом, он не боялся ничего, но помнил об осторожности – так, как помнит о ней тигр, выслеживая дичь. Сила, хитрость и опыт Конана, варвара из Киммерии, были с ним.

Подхватив кувалду, Ким побежал вдоль дороги, прячась за деревьями и нюхая воздух. Чутье его обострилось, слабые запахи дыма и пищи, присущие человеческому жилью, стали внезапно ясными, различимыми; они пробивались сквозь аромат смолы и хвои, указывая направление. Он мчался бесшумно, огибая мохнатые ели, проскальзывая тенью в зарослях подлеска, перепрыгивая кочки и невысокие кусты; казалось, лес раздается перед ним и, точно зеленые морские воды, смыкается за спиной. Он различал шелест листвы, птичьи крики, далекие неясные скрипы и шорохи; потом в лесную симфонию снова врезалась звонкая дробь барабана – солировал дятел.

Не успел он закончить, как Ким услышал вопли и, рухнув на землю, пополз к ближайшей елке. За ней открывалась поляна с маленьким хуторком: бревенчатый домик с верандой, пара низких покосившихся сараев с плоскими рубероидными кровлями, штабель дров между ними, колодец, будочка отхожего места и грядки, заросшие травой. Сараи, торчавшие левее домика и ближе к Киму, окружали пятеро мужчин – Гиря в распахнутой ветровке и четверо незнакомых качков, красных, потных и злых, словно быки, узревшие плащ матадора. На крыше сарая стояла женщина в сарафане, не скрывавшем крепких рук и длинных ног; глаза прищурены, губы стиснуты, ветер играет рыжими прядями. «Кажется, та, что на плакате со слоном», – отметил Кононов. Еще ее облик напомнил Киму Дашу, но выглядела она постарше и покрепче: налитая грудь воинственно топорщилась под сарафаном, бедра были шире, а кулаки – заметно увесистей.

Гиря вытер пот со лба, махнул рукой:

– Храпов, ближе к лесу встань, а ты, Шурик, у поленницы. Скакнет, так бей ее по костылям. Можно поленом, я разрешаю.

Пара качков, плотный угрюмый мужчина и темноволосый парень, переместились, куда приказано. Рыжая на крыше подбоченилась, блеснула зубами в недоброй ухмылке.

– По костылям, стервец? А если я пяткой в лобешник врежу? И добавлю в ухо?

– Ничего, оклемается. Шурик у нас молодой, – отдуваясь и почесывая бритый череп, возразил Гиря. – А ты, Варюха, не суетись и раньше времени не скалься. Будь ты хоть дважды Тальрозой и трижды Сидоровой, попрыгаешь еще с полчасика и свалишься с копыт. Копыта ведь не слоновьи! Опять же судороги у тебя… лечиться надо… Вот и полечим.

Женщина – не иначе, как Варвара, понял Ким, – топнула ногой.

– Был бы ты один, козлина, я бы тебя полечила, прописала судороги! Катился бы до Питера с голым задом!

Теперь ухмыльнулся бритоголовый:

– Так я, Варюха, не один, а с четырьмя братанами. Не потому, что тебя испугался. Они, считай, сюда рвались, очередь занимали… Баба ты видная, мясистая – почему не позабавиться? И позабавимся! Конечно, если не скажешь, куда сеструху дела.

– Я вам устрою забаву, – пообещала рыжая. – Тебе первому член откушу, гад ублюдочный!

Гиря показал ей кулак с выставленным средним пальцем и распорядился:

– Передохнули и хватит! Храпов и Шурик – на месте, Егор и Щербатый – на сарай! Станет дрыгаться, коленом промеж ляжек! Очень это баб успокаивает, если вломить с чувством, но в меру.

«Выходит, Даши здесь нет, – подумал Ким, глядя, как двое качков шагают к сараю. – И где же она? В лес убежала, бросив сестру? Как-то не в ее характере… Значит, уехала в город, вчера или сегодня утром… А жлобы Пал Палыча сюда приперлись… Ну, как приперлись, так и выпрутся!»

Егор со Щербатым забрались на крышу и, растопырив руки, медленно двинулись к женщине. Ким, не выдержав, фыркнул – сцена напомнила ему ловлю бабочек детишками. Правда, у этих «детишек» не имелось сачков, зато торчали за поясами резиновые милицейские дубинки, а рожи были хмурыми и в то же время плотоядными, словно у пары оголодавших кобелей.

Один из парней – Егор, а может, Щербатый – внезапно подскочил к Варваре, но та, с неженской силой стукнув его в челюсть, выскользнула из расставленных рук, перепрыгнула на поленницу, а с нее – на крышу второго сарая. Видимо, этот фокус делался не раз и был во всех мелочах отработан – по дороге Варвара успела левой ногой выбить полено у Шурика, а правой врезать ему по затылку. Удар оказался неслабый – Шурик охнул, покачнулся, но устоял, откинувшись на груду дров. Потом выхватил дубинку и с угрожающим видом помахал ею в воздухе.

– Ну, падла гребаная, погоди! Я тебе воткну!