Конноры и Хранители

— Боюсь, что уже настало, — вздохнул Стоичков. — Коннор велел обнародовать его Завет лишь после того, как наша численность превысит пять тысяч, а наш род будет править всем Западным Краем. Сейчас нас почти вполовину меньше, и даже если Стэнислав станет императором, до доминирующего положения в Империи нам будет ещё ой как далеко. Но, как говорят варвары-маури, джинн уже выпущен из бутылки. Стараниями Илоны и Марики мост между мирами восстановлен, враги знают или, в лучшем случае, догадываются о нашем существовании, теперь мы должны быть готовы дать им отпор. Выбора у нас нет. — Глава Совета Двенадцати подался вперёд и, облокотившись на стол, в упор посмотрел на Марику. Взгляд его был грустным и усталым. — Только не думайте, что я осуждаю вас, девочка моя. Вас не в чем упрекнуть. Вы вели себя правильно.

— Но ведь я столько времени молчала...

— Пока не повзрослели. А потом рассказали Стэниславу.

— Потому что он поймал меня.

— И так, и этак вы бы рассказали ему. К этому всё шло. А Стэнислав, смирившись с существованием у вас другого отца, рассказал бы обо всём нам. Он бы давно сделал это, если бы не борьба за престол. Несколько раз он уже порывался поговорить со мной — теперь я знаю, о чём, — но в последний момент сдерживался. Так что ни вам, ни Стэниславу не в чем себя упрекнуть.

Тем не менее, Марика прекрасно понимала, что её поведение заслуживает всяческого порицания, и Стоичков не отчитывает её только потому, что никакие упрёки положения не исправят. И она, и её мать, поддавшись чувствам, вели себя неразумно и даже безрассудно. А ведь Коннор-прародитель не случайно обронил слова, что он пришёл из мира, где колдовство оказалось под запретом. Это было грозное предупреждение потомкам на случай, если кто-нибудь из них найдёт обратный путь в его родной мир. Но Марика, как и мать, пренебрегла предостережением предка. Они обе успокаивали себя тем, что не обнаружили ни малейших признаков присутствия зловредных сил, уничтоживших в своё время колдовской дар клана МакКоев...

— Кто наши враги? — отозвалась княгиня Зарена.

— Могучие чародеи, которые именуют себя Хранителями, — ответил Стоичков. — Отчего возникло такое название, в Завете не сказано. Также почти ничего не говорится о сущности магии Хранителей; известно лишь, что она сильно отличается от нашей и основана на широком использовании всяческих амулетов.

— Так они вроде друидов?

— Нет. Коннор утверждает, что у Хранителей ещё меньше общего с друидами, чем у нас. Правда, сам он за всю свою жизнь встречался лишь с одним Хранителем и рассказывает об этом племени в основном со слов своих сородичей.

— А как они стали нашими врагами? — спросила Марика.

— К сожалению, о конкретных причинах возникновения вражды между Коннорами... вернее, между МакКоями и Хранителями, в Завете также ничего не говорится. Сказано лишь, что вражда эта давняя, непримиримая, и первыми её начали Хранители. — Стоичков скептически хмыкнул. — Впрочем, на любой войне каждая из враждующих сторон заявляет, что противник начал первым... Но как бы то ни было, Коннор утверждает, что Хранители считали МакКоев чуть ли не исчадиями ада и задались целью истребить их. В конце концов, они изобрели какие-то сильные чары и опутали ими всю землю. Эти чары назывались Запретом; они почти полностью подавили магию МакКоев, лишив их, в числе прочего, возможности пользоваться порталами, но нисколько не затронули могущества самих Хранителей. Мало того: под действием Запрета дети МакКоев рождались с мёртвым даром — то самое, Марика, о чём вы говорили, — и становились обычными людьми. Так что Хранителям не пришлось даже пачкать руки, убивая своих врагов; для них они уже не представляли угрозы.

— Однако, с точки зрения Хранителей, надёжнее было бы убить всех МакКоев, — заметила княгиня. — Ведь умерший дар всё-таки возродился в потомстве, хоть и спустя много столетий. Я имею в виду эту девушку, Алису.

— Тут ты права, — согласился Стоичков. — Кстати, Коннор был уверен, что все его сородичи истреблены, и завещал нам отомстить за их гибель. Но, видимо, Хранители были непоколебимо уверены в действенности своих чар, а с утратой магических способностей МакКои перестали быть в их глазах исчадиями ада, достойными поголовного истребления. Это как на войне: любой солдат без колебаний убьёт вооружённого противника, но далеко не у всякого поднимется рука убить безоружного, а тем более — раненного и беспомощного. К тому же среди Хранителей встречались разные люди. Ведь именно благодаря одному из них мы сидим здесь и разговариваем.

— Как это?! — хором воскликнули Марика и её тётка.

Прежде чем ответить, Анте Стоичков отпил из своего бокала глоток вина, чтобы промочить горло.

— Коннору помог Хранитель, который не разделял взглядов своих соплеменников. Он открыл для нашего предка его семейный портал в подземелье замка Норвик. Хранителя звали Бартола... нет, Бартоло... и как-то дальше, я сейчас не припомню...

— Может, Бартоломью? — подсказала Марика. — Или Бартоломео?