Конни и Карла

— Я потерял кило товара и двух свидетельниц. Отыщи их, ты, урод.

Повесив трубку, он зло глядит на лица Конни и Карлы, улыбающиеся ему с афиши, позаимствованной в баре аэропорта. Повинуясь мгновенному порыву, он вскакивает с кресла, обходит письменный стол и, заняв удобную позицию прямо напротив афиши, выхватывает пистолет. Буквально за несколько секунд он выпускает всю обойму в фотографии. Сквозь дырки от пуль в портретах Конни и Карлы пробиваются тонкие солнечные лучи.

Очередной вечер в «Хэндлбаре». Публика не только сидит за столиками, но и стоит на танцполе. С тех пор как здесь выступают Конни и Карла, в баре стали появляться не только трансвеститы, но и женщины, чья ДНК неоспоримо свидетельствует об их изначальной принадлежности к слабому полу. Больше того, эти женщины порой назначают здесь свидания своим мужчинам.

Конни из-за кулис наблюдает, как Карла разыгрывает на сцене свой сольный номер. От былой робости и стеснительности не осталось и следа, комический талант проснулся и в ней. Иногда Карла заранее прописывает запланированные на вечер комические номера, а иногда, как сегодня, шутки и короткие монологи спонтанно рождаются у нее в голове прямо во время шоу, и она без всякой подготовки выдает их публике. Судя по реакции публики, сегодняшний экспромт удается Карле как нельзя лучше.

Она подносит руку ко рту и делает вид, что говорит вполголоса, якобы шушукаясь с парочкой трансвеститов.

— Ну, а потом он мне и говорит: «В чем дело, что тебе не нравится? По-моему, абонемент в фитнес-центр — это очень романтический подарок». А я ему: хочешь сделать романтический подарок? Тогда устрой мне, пожалуйста, свидание со своим лучшим другом — Джимом.

Слушатели довольно смеются. В этот момент на сцене появляется Конни. Она подходит к рампе и показывает пальцем на одну из зрительниц, сидящую за ближайшим столиком.

— По-моему, за все время представления вы ни разу не засмеялись, — говорит она, надув губки. — Вы разве не видите, как отлично мы выступаем?

— Мне нравится шоу, — заверяет женщина.

Конни и Карла пристально смотрят на нее со смешанным выражением испуга и удивления.

— Вот жуть на цыпочках! — произносит Конни. — У вас все лицо остается совершенно неподвижным, даже когда вы говорите.

Приятель женщины приподнимается со стула и объясняет:

— Это «ботокс».

Карла мелодраматическим жестом прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу и выглядит шокированной.

— Что? Этот крысиный яд? О нет! Не могу в это поверить!

— Что же это за город такой! — обращается Конни ко всему залу. — Вот признайтесь честно: сколько из вас с помощью этого дьявольского снадобья уморило свои морщинки и сделало ваши лица похожими на посмертные маски?

Некоторые женщины поднимают руки. Карла недоверчиво смотрит на остальных и выразительно вздергивает бровь. Одна за другой почти все присутствующие в зале женщины тоже поднимают руки.

— Девочки, — говорит Конни, вкладывая в свой голос такую озабоченность, будто каждая зрительница — ее лучшая подруга. — Господь даровал нам жизнь на этой земле для того, чтобы мы смеялись. От этого возникают «морщинки смеха». Не надо их скрывать. Пусть вокруг ваших глаз разбегаются лучики. Пусть кожа на вашем лице подтверждает, что вы много смеялись. Наши морщины показывают, что мы живем. — Секунду помолчав, она поднимает палец в предупреждающем жесте. — А если он не любит вас из-за того, что ваше лицо похоже на географическую карту, то пошлите его подальше!

Женщины аплодируют ей стоя.

Карла поднимает с полу гирлянду из четырех бюстгальтеров и, раскручивая ее над головой, как лассо, объявляет:

— «South Pacific» исполняется в версии «поем вместе». — Внезапно ее взгляд натыкается на какого-то мужчину, стоящего у стойки бара вместе с приятелем. — Посмотри, это Руди! Точно, это он со своим амбалом! — в ужасе шепчет она Конни.

Конни смотрит в ту сторону, но видит лишь очередную парочку упитанных трансвеститов. Покачав головой, она тихо говорит:

— Они нас никогда не найдут. — И, обернувшись к залу, выдает такую версию песни «Я смою со своих волос даже запах этого мужчины», которая сделала бы честь самой Мэри Мартин.

Уныние царит лишь в том углу бара, где собрались Роберта, Леа и другие местные трансвеститы, которые еще недавно претендовали на место, так неожиданно занятое Конни и Карлой.

Леа, пожалуй, даже находит в этой ситуации некоторое мазохистское удовольствие.

— Нет, они на самом деле хороши. Нам здесь теперь абсолютно ничего не светит.

— Какие же мы с тобой идиотки, — соглашается Роберта, протиснувшая за стойку, как только они вошли. Теперь, когда в баре столько народу, она помогает подавать напитки.

— Ты за меня не расписывайся и не злись, — капризно возражает Леа. — Я, между прочим, не виновата, что белое платье тебя полнит.

Роберта вздыхает и обводит взглядом помещение.

— Ты посмотри, сколько тут теперь народу. Вот это публика так публика. Вот бы… Ты вроде бы думаешь о том же, о чем и я?

Леа кивает.

— Ага. Больше никаких подтяжек, — абсолютно серьезно заявляет она.