Коннетабль (СИ)

А ей действительно было непросто. Марии было трудно с ним, а ему с ней, тем более что, не имея возможности жаловаться на то, но что ее действительно злило, Мария жаловалась на всякую ерунду. Ей не хватало общения, развлечений, приемов и балов, но главное, наверное, ей не хватало нежности и страсти. Мария не дура и не слепая, все видит и все понимает, а значит ревнует мужа, - не может не ревновать, - к внезапно возникшей из ниоткуда наперснице Габриэллы Мишельер Берунико де Габардан. Положение спасало лишь то, что Мария Перигор-Мишельер была хорошо воспитанной женщиной и знала, что правильные жены сцен мужьям не устраивают. А еще она помнила, - и Трис мягко, но последовательно не давал ей об этом забыть, - что это она попросилась замуж, испугавшись открывшейся перед нею бездны. Страх и здравый смысл заставили ее действовать, но сейчас, когда, как она думала, опасность миновала, ей стало труднее справляться с тем, что совсем недавно казалось «сущей ерундой». Однако это была отнюдь не ерунда, и Трис заранее предполагал, что так, в конце концов, и случится. И это он еще не знал тогда, - до свадьбы и прочих привходящих обстоятельств, - что будет происходить с ними на самом деле.

В то время он думал только о том, что Мария, привыкшая в силу необходимости вести более чем деятельную жизнью, может заскучать в чисто представительской роли первой дамы герцогства и клана. Ведь правящая герцогиня – это отнюдь не декоративное создание. А жена герцога – это в большинстве случаев как раз красивая кукла, роль которой сводится к соблюдению этикета и поддержанию реноме мужа. И еще, быть может, к поддержанию приличествующих их статусу социальных контактов и стиля жизни. Исходя из этих обстоятельств, Трис сразу же определил Марии, - разумеется, с ее согласия, - тот круг дел, в которых ожидал от нее деятельной помощи, и вскоре убедился, что был в этом вопросе абсолютно прав. У Марии по-прежнему было, чем заняться, и занятия эти отнюдь не сводились к чаепитию с другими светскими дамами, хотя и этот аспект ее жизни им не был забыт. Встречи с дамами, принадлежащими к высшему свету империи, были полезны и обязательны, а дружба с принцессой была и вовсе бесценна.

Другой проблемой, о которой он думал, соглашаясь сделать герцогине предложение и столь скоропалительно на ней жениться, была возможная ревность Марии к Габи, учитывая место, которое занимала сестра в клане и ее роль кланового военного вождя. И неважно, что Габи спасла Марии жизнь и организовала ее брак, после свадьбы их дружба в любом случае должна будет претерпеть изменения. Поэтому Трис сразу же поддержал желание Габи покинуть палаццо Коро и иметь в городе свой собственный дом, да и свой двор заодно. И вот теперь, когда она жила отдельно и не слишком часто попадалась Марии на глаза, та не должна была, вроде бы, зацикливаться на Габриэлле. Но кто же знал, что вместо одной проблемы возникнет другая. Ушла в тень Габи, зато появилась Беро, и это было куда серьезнее, чем ревность к сестре, поскольку речь шла уже не о сестре, а о любовнице. Да и, вообще, дела, так или иначе связанные с Берунико, с одной стороны, требовали особого внимания и отнимали у Триса много времени, а, с другой стороны, являлись тайной Рода, посвящать в которую свою жену он считал, как минимум, преждевременным.

- Здравствуй, Мария, - сказал он, входя в чайный павильон. – Как прошел твой день?

Слава богам, они успели перейти на «ты» еще до женитьбы, и теперь ему не нужно было заморачиваться с куртуазностью и сестрой ее учтивостью.

- Все в порядке, - улыбнулась она. – Но нам, Трис, надо поговорить! Пришло время!

— Прямо сейчас? – внутренне поморщился Трис, но, как и Мария, изобразил улыбку. Все-таки политес должен был быть соблюден.

- Да, - кивнула она. – Здесь и сейчас, позже мне может не хватить решимости.

«Не было печали… - вздохнул он мысленно. – Но, с другой стороны, может быть, оно и к лучшему. Объяснимся, наконец. Расставим, так сказать, все точки на «i». Порешаем вопрос, как говорят наши друзья на Той Стороне…»

Воспоминание о контрагентах на Той Стороне заставило сердце болезненно сжаться. И дело было, разумеется, не в том, что Суворину и К° могла угрожать серьезная опасность. Судя по тому, что знал Трис, могла и, скорее всего, угрожала. Однако Суворин Трису, по большому счету, никто и звать его никак. А вот то, что из-за этой странной околомагической компании рискуют жизнью небезразличные ему лично Габи и Беро, это совсем другое дело. Однако и то правда, что отказать он им в этом вопросе не мог. Для Беро, да и для Габи, все это выглядело совсем иначе, чем для него. Вот поэтому он их и отпустил без возражений, но то, что он не будет волноваться, он им не обещал. Одно успокаивало, Габи – это Габи, с ней они, имея в виду Беро и гораздо менее знакомую ему Бья, не пропадут.

«Не должны пропасть!»

- Насколько серьезным будет разговор? – спросил он Марию, понимая, что на этот раз ему от «разговора по душам» отвертеться не получится.

- Я бы предпочла, чтобы ты закрыл это помещение ото всех.