Конкурс убийц

— Входите, — Александр отступил вглубь коридора, приглашая сыщиков войти. Он не удивлялся и не засыпал их вопросами. Он просто стоял и спокойно смотрел, как они проходят и оглядываются в ожидании, когда хозяин проведет их в квартиру.

Терентьев развернулся и пошел в гостиную, Пятаков и Гуров последовали за ним.

— Садитесь, где вам будет удобно. Я под вас подстроюсь, — неопределенно махнул рукой Терентьев в сторону небольшого диванчика и кресла. Оперативники сели на диван, а Терентьев, немного помешкав, сходил на кухню, принес оттуда стул и сел напротив сыщиков. Со стороны это выглядело так, словно не Пятаков и Гуров пришли опрашивать Терентьева, а он был намерен задавать им вопросы.

«Интересно, специально он это сделал или ему просто так удобней сидеть? Если намеренно, то он неплохой психолог и к тому же умеет держать свои эмоции при себе. Нужно держать с ним ушки на макушке», — мелькнула в голове Льва Ивановича мысль, а вслух он сказал:

— Дело в том, что недавно мы подняли дело вашего отца, и мне бы хотелось побеседовать с вами об этом. Вы не возражаете?

— Нет. Но прошло уже много времени, и я многого могу не вспомнить, — спокойным и ровным голосом ответил Терентьев.

— Я все понимаю. Но давайте все-таки попробуем восстановить события того дня, когда вы обнаружили тело отца в квартире. Расскажите мне все, что вы помните о том дне.

Терентьев опустил голову и сидел так какое-то время, словно вспоминая, а потом начал говорить. Гуров обратил внимание, что голос у него сел и стал сипловатым.

«Ага, помнит он все-таки предостаточно, иначе бы не разволновался», — подумал Лев Иванович.

— Утро было обычным. Когда я проснулся, отец уже не спал и работал в своей комнате. Он писал роман, — пояснил он, и Гуров уловил легкую иронию в его голосе. — Я приготовил завтрак, и мы вместе с отцом поели, а потом я ушел в школу. Уроков в этот день было много, но учительница физики заболела, и нас отпустили пораньше. Когда я открыл дверь в квартиру, то не сразу понял, что что-то не так. Было тихо, и я подумал, что отец куда-то вышел. В магазин или еще куда-нибудь.

— Простите, перебью. А когда отец был дома, вы всегда это знали, когда приходили со школы? — уточнил Лев Иванович.

— Да. Обычно он выходил ко мне из своей комнаты и спрашивал, как прошли уроки. Когда мать… вернее, Ольга Михайловна, — поправился он, — ушла от нас, он стал внимательней относиться ко мне и моим школьным делам и увлечениям.

— А до этого он был невнимателен к вам? — Гуров посмотрел на реакцию Терентьева.

Тот едва заметно приподнял уголок губ, что вполне могло означать легкую усмешку.

— До этого мной занималась… Ольга Михайловна. Отец много работал и поздно приходил, а вечером и вообще все свое свободное время писал рассказы и… В общем, он много писал.

— Хорошо, продолжайте.

— Я помню, что сразу же прошел на кухню, поставил на плиту чайник и достал из холодильника кастрюлю с супом, чтобы позже разогреть его и пообедать вместе с папой, когда он вернется. Затем пошел в комнату переодеваться, а по пути чисто на автомате заглянул в комнату отца. И тогда я его и увидел…

— Я понимаю, что после стольких лет очень тяжело все те события переживать и вспоминать заново, но скажите, в какой позе находилось тело и… вообще какая была вокруг обстановка.

— Обстановка? — не понял Терентьев.

— Я имею в виду, были ли разбросаны вещи или все стояло и лежало на своих местах, как и обычно?

— Все было на своих местах, — спокойным и ровным голосом, безо всякого намека на волнение, ответил Терентьев. — Отец лежал на застеленной кровати, раскинув руки, а ноги стояли на полу. Он был одет в домашние брюки и футболку, какие были на нем, когда я утром уходил в школу. Вся грудь была залита кровью. Я испугался, подбежал к нему, спросил, не ранен ли он. Но он не отвечал. Тогда я побежал к соседям. Но их никого не было дома, и тогда я сам позвонил в «Скорую помощь», а медики потом уже вызвали полицию.

Терентьев замолчал и стал смотреть куда-то в стену, за спину Гурова.

— Это все? — спросил Лев Иванович.

— Да. Это все, что я помню, — ответил Терентьев.

— Хорошо. Тогда я задам вам еще несколько вопросов. — Гуров достал блокнот и сделал вид, что ищет там какие-то записи, а сам краем глаза наблюдал за Терентьевым. — Когда вас опрашивали в день убийства, вы сказали, что в ближайшие дни к вам, вернее к отцу, никто не приходил. А генеральная уборка квартиры проводилась два месяца назад. Я все правильно сказал?

— Да, все так, — подтвердил Александр.

— А ваша мать, Ольга Михайловна, она к вам не приходила?