Конкуренты

— А тот, который лежал в сложенном состоянии? — полюбопытствовал Серега, немного остыв.

— Это я, — потупилась Златка. — Я ему между ног попала. Я не хотела, — добавила она быстро. — Это он меня первый за грудь схватил.

— Что?! — теперь взбеленился Бобров. — Что же ты мне не сказала!?

И он повернулся с явным намерением пойти назад и повозить того мужика, даже если он не пришел в себя, мордой по каннелюрам. Но Златка вцепилась в него и не пустила, утверждая, что у нее даже синяка не осталось. Да и Серега препятствовал.

Выяснив, наконец, всё и признав, что все действовали правильно, решили возле негостеприимного храма больше не задерживаться и поспешили обратно в порт. Корабль, после всего произошедшего, показался им островком безопасности. Он был надежен и уютен. И насмешливо смотрящий на них капитан был словно отец родной.

К вечеру шторм стих словно обрубленный. Но Вован, на ночь глядя, в море выходить не стал.

— Тут не море, а суп с клецками, — пояснил он свои действия. — А маяков на островах еще не держат. Поэтому выйдем утром. До Крита за день конечно не дойдем, но там хоть море посвободнее и можно идти ночью. Кстати, в Книд, как я понял, мы на обратном пути заходить не собираемся?

— Да какой там Книд, — поморщился Бобров. — Нет там еще ничего в этом Книде. Ведь Пракситель, по дошедшим до нас свидетельствам, предложил Косу две скульптуры, из которых тот выбрал Афродиту одетую. А обнаженную забрал себе Книд. А мы имели возможность убедиться, что статуи работы Праксителя в косском храме нет. Следовательно, ее нет и в книдском. Логично?

— Логично, — признал Вован. — Так что, значит сразу на Крит?

— А вот мы сейчас спросим заинтересованных лиц, — сказал Бобров. — Злата, девочка, подойди пожалуйста.

Златка подошла, волоча за собой Дригису.

— Мы на Крит идем? — спросил Бобров, игнорируя подошедшего следом Серегу, который делал ему какие-то знаки.

Девчонки переглянулись и Златка спросила:

— Мы что, в Книд заходить не будем?

— Тебе понравилось вчерашнее приключение? — поинтересовался Бобров.

Златка энергично замотала головой.

— Ну, значит, и не будем, — резюмировал Бобров. — Тем более, что нам там и делать нечего. Так ты насчет Крита не ответила.

— Я домой хочу, — вдруг сказала Златка и, опустив голову, посмотрела исподлобья.

Боброву ничего не оставалось, как развести руками. Он примерно так Вовану и сказал. Тот тоже развел руками, но при этом еще и сказал: «Женщины». И было в этом слове много-много смыслов.

«Трезубец» вышел в море и, пользуясь благоприятным ветром, стал огибать остров с востока. Бобров хотел глянуть с моря на родину Геродота и на знаменитый мавзолей местного тирана Мавсола. Вован, что было для него вполне естественным, не стал идти впритирку к берегу, а отошел значительно мористее так, что остров Кос темной полосой виднелся на горизонте. По правому борту далеко в море выдавался полуостров с городом Книд на конце, а впереди расстилался залив, носящий в наше время название Гёкова.

И вот из глубины этого самого залива навстречу «Трезубцу» вышли два, не сказать, чтоб челна, но назвать по-другому эти плавсредства Бобров затруднялся. Длинные корабли с двумя рядами весел без малейших признаков рангоута напоминали очень большие лодки, естественно, со средиземноморской спецификой. Длиной они, пожалуй, даже превосходили «Трезубец».

— Это что такое? — спросил Серега недоуменно, разглядев в Вованову трубу представившуюся картину.

— Это, — подумав, ответил Бобров, — скорее всего персидские боевые корабли. По крайней мере, на иллюстрации примерно такие же.

— Где это ты видел такие иллюстрации? — недоверчиво спросил Серега.

Вован многозначительно помалкивал.

— Ну-у, — сказал Бобров неопределенно. — Видел.

— М-да, — не поверил Серега. — Информативно, ничего не скажешь.

— Нет, ты можешь проверить, — сказал Бобров.

— Не буду я проверять, — энергично отмазался Серега. — Я лучше предпочту тебе поверить.

Вован, с улыбкой слушал спорщиков, а потом крикнул в переговорную трубу:

— Эй, в машине! Разводите пары! Да поживее!

Между тем незнакомые корабли приблизились и из темных черточек на фоне еле видного на горизонте берега превратились в длинных многоножек. Многоножки энергично шевелили ножками, идя на пересечку курса «Трезубца», который уходил строго на север. Вован не собирался мериться силами с боевыми кораблями, имея на борту всего четверть от обычной воинской команды. Однако, ветерок был слишком слаб, а пары до марки еще не поднялись. Персы же, а сомнений в том, что это персы оставалось все меньше, от ветра зависели мало и хоть и не стремительно, но приближались.

Видя, что миром не разойтись, Вован кивнул помощнику:

— Боевая тревога.