Конкуренты

Златка затихла, понимая, что Бобров не шутит. Потом молча потащила с себя прилипающий к телу шелк. Для этого ей пришлось отцепиться от Боброва и даже погрузиться с головой в воду. Бобров помог ей протащить мокрые распустившиеся волосы через снятую одежду и стал расправлять хитон, работая одними ногами.

— М-да, — сказал он. — На наволочку эта штука походит мало. Но мы попробуем.

Златка была не просто модницей, а модницей прогрессивной. Поэтому ее одежда была не обычным в греческой среде куском ткани, а двумя кусками, аккуратно сшитыми между собой. Не зря же Юрка где-то раздобыл им машинку типа «Зингер». Бобров раньше как-то не обращал особого внимания на девчоночью самодеятельность, но зато теперь одобрительно хмыкнул.

Собрав в кулак весь верх хитона вместе с рукавами, он завязал его в узел и хорошенько затянул.

— Сейчас испытаем, — сказал он Златке, которая держалась сзади, чтобы не мешать.

Бобров взял доработанный хитон за подол двумя руками и, размахнувшись так, что тот надулся пузырем, шлепнул им об воду. При этом он почти по пояс высунулся из воды и Златка, тихо ахнув, отпустила его плечо.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал Бобров, ловя Златкину правую руку и подтягивая ее к присборенному под водой хитону. — Держись здесь двумя руками. Да покрепче. А сюда пристрой подбородок. И расслабься, а то устанешь.

Златка послушно сделала, как он велел, и ей сразу стало легче.

— Поплыли, — сказал Бобров.

Он погладил девушку по мокрым волосам и легко поцеловал в висок. Потом глянул вверх на подмигивающую Полярную звезду, захватил левой рукой край надутого хитона и мощно загреб правой.

Когда пузырь хитона сдувался примерно до половины, Бобров останавливался, пополнял «воздушный запас», и отдыхал. Златка, загребая по-собачьи, крутилась рядом. Она стала замерзать, и Бобров старался прижать ее к себе, отогревая разгоряченным телом. Бобров после первых метров уже не торопился, греб размеренно, стараясь особо из воды не высовываться, сохраняя минимальную плавучесть. Очень неплохо помогала Златка, казалось бы, беспорядочно болтающая ногами. Бобров через одну остановку, поддув пузырь, тщательно девчонку растирал, особенно ноги. Благодарная Златка только шмыгала носом.

После пятой остановки Боброву послышался какой-то шум. Сперва он подумал, что это шумит в ушах от усталости, но шум по мере продвижения усиливался. Бобров притормозил и справился у Златки. Та подтвердила, что шум слышит отчетливо. Видно, у нее пузырь был вроде резонатора. Бобров подумал, что это волны могут обо что-то там разбиваться, но Златке решил пока не говорить, чтобы не подавать девушке напрасных надежд.

Шум, между тем, нарастал и, наконец, Бобров стал различать в нем шипение набегающих на песок или гальку волн. Островов вроде здесь не было.

— Ну надо же, — поразился Бобров. — Быстро, однако, я доплыл. Да еще и с буксиром. Скорее всего, Вован взял ближе к берегу, а нас не предупредил. Хотя, зачем…

Бобров попробовал достать ногами дно, но пришлось проплыть еще метров двадцать прежде чем у него это получилось. Дно было песчаным, твердым с мелкими-мелкими складками словно волночками. Он подтянул поближе пузырь с вцепившейся в него Златкой. Девушка устала и сильно замерзла, но не подавала вида.

— Сашенька, — спросила она тихим голосом. — Мы что, доплыли?

— Доплыли, милая.

Бобров поднял ее на руки и, преодолевая сопротивление воды, медленно пошел к берегу. Златка свой хитон из рук так и не выпустила. На радость у нее почти не осталось сил. Она обняла Боброва левой рукой за шею и потихоньку целовала его в плечо.

— Ты чего? — ошеломленно спросил Бобров.

— Я недостойна тебя, — прошептала Златка. — Ты не бросил бедную девушку.

— Как же это я тебя брошу? — удивился Бобров. — Ты же моя любимая.

Это Златку доконало, и она тихо заплакала.

— Немедленно прекрати, — строго сказал Бобров. — Ты должна быть сильной и смелой.

— Я сильная, — заверила его Златка, всхлипывая. — Только мне так хорошо у тебя на руках.

Бобров, наконец, вышел из воды и подумал, что его теперь в нее не скоро загонишь. Пляж, на который он вышел был длинным, но узким. Метров через десять начиналась высокая стена коренного берега. Высоту обрыва в темноте трудно было оценить, тем более, что луна скрылась, а рассвет медлил наступать. Бобров уселся на песок, прислонившись спиной к обрыву и пристроив Златку у себя на коленях. Ему было совершенно наплевать на то, что на шорты (единственное, во что он был одет) налипнет песок, а на голую спину частицы глины, из которой был сложен обрыв. Бобров решил дождаться рассвета.

Обрыв не успел за ночь остыть и приятно грел спину. Да и Златка пригрелась в кольце его рук, перестала дрожать и даже задремала. Боброва и самого начала было доставать усталость, клоня в сон, и, если бы прямо перед лицом не начал рождаться новый день, он бы благополучно отрубился. Но темнота впереди вдруг разделилась линией горизонта и все, что внизу, зазеленело, а вверху зарозовело.