Коньяк Наполеон

- Видел. Нормальный фильм. Забавный даже. Твой приятель Александровский, пьяный, лежа, как обычно в постели, интервью дает. Бородища, голое пузо. Неисправимый поэт анархист ААА... Но диссиде, конечно, такой фильм поперек горла: они же себя честными, как лопаты, борцами и страдальцами пытаются изобразить, чтоб боль-ше money из Запада выжать. А тут показали алкоголиков, пару неу-дачников, нескольких желающих вернуться в СССР. Вот они взбе-ленились и решили бороться со своим собственным image в зеркале...

- И что? Добились чего-нибудь?

- Заглохло дело постепенно. Продюсерша - бывшая жена певца Теодора Бикля, правда, через год вдруг погибла в автокатастрофе, но даже самые сумасшедшие не решаются утверждать, что это дело рук "Антидифамационной Лиги"... А теперь вот казначей Шнеерзон - вто-рой по значению в деле, укокал человека. На глазах изумленной публики, русских эмигрантов, в квартире в Астории.

- А! - Воскликнул я, У него в апартменте?

- Нет, у соседей но лестничной площадке. Какой-то молодой пары. Я их не знаю. Абрамов пришел в гости к соседям Щнесрзона. Они поужинали, выпили, позже зашел Шнеерзон. Тоже сел к столу, выпил, все вроде миролюбиво. Потом страсти накалились, стороны разругались, И Шнеерзон стал требовать с Абрамова эти пять или три тысячи долларов, Абрамов высмеял его и сказал, что никогда не хуя ему денег не отдаст. Шнеерзон убежал к себе, взял револьвер, вернулся к соседям и пристрелил Сашку Абрамова... Нет больше Сашки Абра-мова.

Физиономия Кирилла сияла. Он любил ужасные происшествия, а его образование, начитанность и насмешливость всегда помещали Кирилла в отдалении от проблем и страстей эмигрантской массы. Он, как и я, впрочем, смотрел на них, как исследователь на курьезное пле-мя, обнаруженное в закрытой от мира долине Новой Гвинеи. Я поду-мал, что Леня Косогор, по всей вероятности, присутствовал при том, как косоглазый и плоскостопый Шнеерзон, сопя, вгоняет пулю за пулей в большое тело морячка. Может, Косогор даже пытался оттащить монстра с револьвером. Косогор был спокойным сутулым типом, повидавшим фронты и лагеря и множество трупов. Он был способен на оттаскивание. "Ты шо, сдурел, Лешка! Прекрати немед-ленно!", может быть, кричал Косогор с симферопольским акцентом.

- Вот тебе и мирный дисидент, бля, а, Кирюша... Плюралист. Официально, в интервью газетам, они все распинаются о своей демократичности, но неофициально, на московских кухнях я не раз слышал: "Если мы придем к власти, всех коммунистов к стенке и из пулеметов...".

- Шнеерзон в Союзе вначале в психдоме сидел, ты знаешь Эдичка? Невинная жертва репрессивного тоталитарного режима...

- Интересно, какой у него диагноз был? Чокнутым я бы его не назвал. Внешность у него, конечно, монстровидная, но я думаю, он не шизофреник и не параноик, Кирюша. У него скорее всего тяжелая психопатия был диагноз. В советских психбольницах тяжелых психопатов держат на буйных отделениях. Они считаются опасными для окружающих. Во время приступа тяжелый психопат горло перегрызет. Но шесть дней в неделю он может быть нормальным типом, даже симпатичным. У Шнеерзона есть хорошие качества, я ему до сих пор благодарен, к примеру, за то, что он меня на welfare устроил. И даже oi, что он со святым Эдиком Бруттом дружил, тоже в его пользу говорит. Эдик ведь был исключительно добрый человек.

- Угу, - ухмыльнулся циник Кирилл. - Ненормально добрый. Ты знаешь, что Брутт в американской психушке уже успел полежать. Что он теперь social security пенсию в 35 лет получает? Ты думаешь пенсию в Соединенных Штатах сейчас, когда все бюджеты для бедных, больных и неимущих Рейган урезал, так вот, за красивые глаза дают? Нет, Эдичка, нужно быть очень больным для этого...

- Пусть я и испытываю удовлетворение, что мои предчувствия ii поводу того, что Шнеерзон когда-нибудь оправдает свою внешность, реализовались, все это очень грустно, Кирюша, разве нет? Смерти убийства, social security пенсии... Хоть бы кто-нибудь из людей того времени богатым стал!

- Вот я стал богатым, - сказал Кирилл. - Я теперь real estate удачно спекулирую. Ты еще не знаешь, где я остановился. На rue Beauo-Arts. В отеле, где умер Оскар Уальд. Я в той спальне, где он умер сплю. Поехали ко мне в отель, Эдичка...

И мы поехали к нему в отель. Он заказал пару бутылок "Дом Периньен", и мы выпили их на террасе над городом Парижем на крепком августовском солнце. За упокой их душ.

"ТЕ САМЫЕ..."