Конфетти для близнецов

— Заходи, — мягко подтолкнул вперед, мимоходом улыбнувшись открывшей дверь девушке, завел в какую-то комнатку, похожую на раздевалку, молниеносно раздел до белья и потащил в следующее помещение, где царил приятный полумрак, играла тихая музыка, а в центре стояла огромная ванна.

— Залезай, — я не успела пикнуть, как он сорвал с меня мокрые трусики и лифчик и подтолкнул к мозаичным ступеням. — Надо погреться, а то заболеешь.

«Пошли, туда, сюда, залезай, заткнись, садись, заходи, залезай… — брюзгливо перечисляла я, покрываясь мурашками от соприкосновения горячей воды с холодной кожей. — Столько команд мне даже Ирка не выдает!»

— На, выпей, — я открыла глаза и взяла протянутый стакан. И почти не удивилась, увидев плескавшуюся на дне золотистую жидкость. Виски!

— Давай, Юль, — повторил Влад, и я залпом осушила стакан. «Вот, опять же — выпей, давай…»

Виски моментально смешалось с кровью и холодом, прогоняя последний, и я блаженно потянулась и закрыла глаза. А затем глубоко вдохнула и опустилась под воду с головой. Хорошо-то как!

«Буль», — хотела сказать я, когда меня обняли горячие руки Влада, а губы, пахнущие виски, потянулись к моим. «Не бойся», — угадала я, и мы, словно русалки Валеджио, слились в поцелуе. И не только…

…Дальше я помню плохо. Оставленный на бортике джакузи толстодонный стакан, словно по волшебству, постоянно пополнялся глотком душистого напитка, и сколько глотков я употребила, сказать затрудняюсь. Помню только, как из ванны мы перебрались в какой-то кабинет, где горели толстые свечи, наполняя комнату ароматом ванили. Влад — или уже Джек, но какая в сущности разница! — снял с меня толстый белый халат и уложил на кушетку, где намазал каким-то маслом, слабо пахнущим апельсином, и принялся за массаж. Ох уж этот массаж…

— Что ты еще хочешь? — словно через слой ваты, услышала я его голос и, отключаясь, пробормотала:

— Домой. На лимузине.

Пятое января «Моя бабушка курит трубку…»

— Послушайте, шо я плохого добивалась? — пришлепав утром на кухню, Ира услышала, как Пашкина мама с кем-то ругается по телефону. При виде Ирки возможная свекровь вздрогнула, отчего с ее колен свалился белый Майбах, уткнувшись черной мордой в пол, а сама Любовь Яковлевна, прижимая трубку рукой, ретировалась в комнату. Ира пожала плечами и полезла за туркой.

— …вы из коровника вырвавшаяся дама? — вновь донеслось до нее, и Ирка напряглась — не с мамулей ли снова препирается экспрессивная одесская гостья? На всякий случай Ира подобралась к двери ближе и прислушалась, одновременно набирая номер матери — если ответит, значит, не с ней!

— У меня очень плохое мнение про вас, и нема желания про это разговаривать! — Любовь Яковлевна вздрагивала начесом и сжимала пухлую руку в не менее пухлый кулачок. — С таким отношением, как происходит все дальше, я ничего больше от вас не хочу! Вы меня подвели! Зачем было обещать? Все! До свиданья! — визгливо закончила она. — Узнала человека, какого он обо мне мнения и все остальное, — плаксиво пожаловалась она проснувшемуся сыну. Пашка потер глаза и улыбнулся. А Ира, заверив взявшую трубку мамулю, что просто соскучилась, побежала на кухню, откуда самозабвенно несся запах свежесваренного кофе.

— Скоро буду, — заявила одесская мама, направляясь в прихожую. Белый Майбах терся об ее ноги и мурлыкал.

Я проснулась в постели Влада, нисколько этому не удивившись. Более того — у меня было ощущение, что в голове наконец-то все встало на свои места. Или окончательно перепуталось, что скорей всего, но меня это не волновало.

Найдя рядом свою сумку — наверное, Влад следил за нами с самого центра современного искусства и прихватил оброненную вещь с собой. Жаль, поступить так же с шапкой он не догадался — скорей всего, белый капор с двумя медвежьими ушками теперь заменяет собой исчезнувший экспонат, то есть ковер в «Центре искусств Дермилова».

Я извлекла телефон, который, оказывается, был все это время в куртке, и мои пальцы даже не дрожали, когда я набирала сообщение: «Я тебе изменила. Прости. Все кончено. Юля».

Влада почему-то не было дома, и, найдя на кухне пачку кофе, я быстро приготовила себе чашку и снова вернулась в кровать, где забралась под одеяло и принялась думать.

Ясно, что после вчерашних событий Мягкий и компания от меня не отстанут. Главный им четко дал понять, что от меня лучше избавиться, потому что я их видела. Ну и что?!

Но объяснять не хотелось, что я никому ничего не скажу, по такой простой причине, что я вообще не понимала, что и кому можно в этой ситуации рассказать! И трубка. И «Дело»! Кстати, про него у меня ничего не спрашивали. «Дело» все-таки у них?..

Я снова схватилась за мобильный и набрала сестру. Но новости были серы, как казенное одеяло — «дело» пока так и не всплыло, а Вадик исчез. На телефоне недоступен, номер родителей тоже не отвечает.

— Вот такие новости, вернее, их отсутствие, — задумчиво проговорила Ирка. — А ты где пропадала? — и она рассказала о ночном переполохе, вызванном дурацкой запиской.