Конфетти для близнецов

Я быстро шагала по улице, ежась в курточке — к вечеру мороз вспомнил, что январь вообще-то, и принялся за работу — леденил тротуары, заключал траву и ветки в прозрачные колбы, строил сосульки, которые еще вчера были легкомысленной капелью.

«Мог бы и побездельничать еще десять минут, пока я до дома дойду», — проворчала я, скользя на поворотах, но все равно прибавляя ходу.

Во дворе кому-то было сильно жарко — за столом, сменив летних любителей карт и домино, расположились зимние любители крепких напитков и нескончаемых праздников. Кто-то играл на гитаре.

— Жил космонавт Юра, он летал, как бабочка, его полосатая фигура светилась в небе, как лампочка… — развязно выводил кто-то молодым и пьяным голосом. — «Была у него хорошая трава, до фига ее росло у дома. На борту написал слова — меткие слова языка родного…

Заслушавшись эту уникальную лирику, я в очередной раз поскользнулась и чуть не упала, громко оповестив двор парой-тройкой метких слов языка родного, размахивая при этом руками.

— Не ушиблась? — раздался над ухом голос, а талию обняла сильная рука. Влад?!

— Ты откуда здесь? — открыла я рот.

— Я здесь живу, — засмеялся он, а я подумала, что схожу с ума — он же уехал с Инкой! Вернее, Слава уехал?..

— Слава?.. — негромко проговорила я, впиваясь изумленным взглядом в его лицо.

— … КПСС? — удивленно предположил он, и мы засмеялись.

— У тебя есть брат-близнец? — я немного расслабилась, но хватку не ослабила, поскольку недавно упомянутый Иркой шпагат ввиду скользкой обуви и таких трудно предсказуемых событий был все еще очень реален!

— Нет, — удивился Влад.

«Ну, и ладно», — подумала я, поднимаясь по лестнице. Его горячая рука держала мою, и думать больше ни о чем другом решительно не хотелось!

— А-а-а! — громче прежнего заорала Ирка, когда проснувшийся Паша, придерживая на горле шарф, сбегал в коридор и ввернул пробки.

Брызнувший электрический свет явил потрясенным Иркиным очам не только покрасневший нос любимого и пестревшее на полу конфетти, но и перекошенное лицо Любови Яковлевны, которая кричала громче всех:

— Ирочка, шо за таки эмоции скривленни, будь попроще, и люди, и все остальные!..

Ирочка быть попроще никак не желала, хватаясь за сердце, хотя крепкая нервная система обычно выдерживала и не такие удары судьбы, как будущая свекровь, в позе трупа возлежащая в кресле!

— Мам, не ори, — попросил Пашка и поправил шарф.

— Я не ору, я объясняю! — заявила мама, но уже несколько тише обычного.

— Любовь Яковлевна, а вследствие чего это вы так… поседели? — как могла, деликатно спросила потрясенная Ира. Пульс понемногу приходил в норму. Седая — но не мертвая же!

— А! — вскричала та, хватаясь за голову. — Ирочка! Да я была похожа, як на… бред сивой кобылы!

— Это как? — переспросила совершенно сбитая с толку Ирка, присаживаясь к Пашке на диван, который тут же заключил своего бравого и бесстрашного капитана в теплые температурные объятия.

— Ирочка, я вас умоляю! Всего-навсего посыпала голову мукой, это отличное моющее средство! — мама резво мотнула головой, отчего ее инновационное моющее средство так недостающим январю снегом осело на спинке и подлокотниках кресла.

— А шампунь чем плох? — тихо пробурчала Ирка, совершенно успокаиваясь, но Любовь Яковлевна уже скрылась в ванной. Пашка шумно вздохнул.

— Температуру мерил? — Ира сочувственно потрогала лоб. Пашка кивнул и притянул ее к себе, быстрыми поцелуями покрывая лицо, а затем и вовсе повалил на диван, прижимаясь всем телом.

Температура поднималась… Белый и пушистый Майбах настороженно наблюдал за ними изумрудными глазами.

В окно заглядывали звезды, интересуясь, не сделать ли освещение поярче, но я не реагировала, поскольку перед глазами носился мой собственный звездолет, за штурвалом которого был Влад.

— Подожди… — мне нужно было подышать, иначе я совсем потеряю голову и… одежду.

Быстро стащив с меня куртку, Влад одним движением скинул свою, а затем энергично прижал к себе и принялся целовать. Легкий запах виски — или его горячий язык — кружил голову, я громко застонала и вцепилась в его свитер, стараясь сохранить равновесие. Физическое равновесие — душевное я потеряла еще на засыпанной еловыми иголками лестнице!

Влад становился все настойчивей — теперь он месил мою попку так, словно задумал на ужин пирожки. Вот только пирожки — это последнее, о чем можно было сейчас думать! Мы бурно дышали, чувствуя, что с каждым движением наши мысли, чувства и даже кровеносная система становятся общими…

Он на секунду остановился и стянул с меня джинсы, блузку, а потом подхватил на руки и втащил в комнату, где опустил на диван и лег сверху, стараясь наверстать упущенное. Судя по ощущениям, диван был новый, кожаный и он ласково обнимал любого, кто садился на него, но у Влада были свои планы, поэтому диван обиженно скрипнул кожей, а парень с глазами цвета виски приподнял меня и рывком стащил два кусочка белых кружев, отделяющих меня от совершения очередного… преступления.

В воздухе завертелись разноцветные кружочки, оседая на теле и паркетном полу. Влад удивленно следил за ними.