Конфетти для близнецов

— Это ложка?.. — спросила я, потянувшись за прибором, но не успела уточнить, чья, поскольку ехидная сестрица среагировала молниеносно:

— Нет, это вилка, но она хорошо маскируется!

Я бросила в нее ложку, потом вилку, а потом что-то из недавно принесенных блюд:

— Ешь шпинат, мамуля говорит, он полезен для глаз!

— Я не люблю, — отмахнулась Ирка, но я была вредна и настойчива:

— Тогда хоть посмотри на него, говорю же — полезен для глаз…

— …вчера смотрела на канале «Культура» «Болеро» Равеля… — снова донесся до нас тихий, но восторженный голос Инки.

— Ни слова не поняла, — комично округлив глаза, сообщила Ирка, и мы прыснули. Инка сейчас была от нас очень далеко — куда там городу Петербургу!

— А ты чего не на машине? Могла бы сегодня воздержаться от алкоголя! — жуя какое-то мясо, сварливо заметила Ирка.

— Ага, чтобы какой-нибудь ретивый гаишник изящно прервал мой путь к удовольствиям! — я выразительно покрутила в пальцах тонкий бокал, в котором играло шампанское. — А дядь Витя обещал Инку отвезти и нас заодно! Зачем мне машина, когда все так хорошо складывается?

— Тогда ладно, — кивнула Ирка, жуя губами. — Послевкусие, как у дракона! — заявила она, потянувшись за водой. На стол с рукава посыпалось конфетти, и Ирка, оглянувшись, ладонью смахнула его на пол, затирая подошвами под стол.

Я еще какое-то время старалась прислушаться к разговору подруги с загадочным Славой, но ничего подозрительного, указывающего на то, что это Влад, не заметила. Они мило болтали об искусстве, один раз он проникновенно взял ее за руку, а Инка в порыве благодарности за обещание достать какой-то редкий балет на DVD чмокнула спутника в щеку. Спустя некоторое время все стали собираться.

— Юль, а ты сейчас одна? — беря меня под руку и слегка прижимаясь к локтю, спросила Инка, всегда сильно озабоченная нашей с сестрой личной жизнью. — Слушай, есть один парень — мой одноклассник, оказывается, живет в том доме, куда родители переехали. Так вот, золото, а не парень! — Инка восхищенно закатила глаза.

— Да я… — сделала я попытку прекратить эту рекламную компанию, но Инка не унималась:

— … высокий, играет в футбол, в теннис, в гольф…

— …и в ванну уточек берет, чтобы было во что и там поиграть, — все-таки перебила я ее. — Ин! У меня есть парень. Просто мы… расстались… подумать. Ну, на некоторое время… — я даже остановилась, настолько мне стало вдруг грустно без Даньки, хоть плачь! Вот же я дура!

— Знаешь, это я бы раньше — двумя мужчинами назад! — заинтересовалась, — шмыгая носом и стараясь делать это незаметно, проговорила я, запрокидывая голову — чтобы слезы и сопли затекли обратно! На место! На место, я сказала!

— Ну, ладно, — Инна нашла мои пальцы и примирительно пожала.

Мы подошли к машине.

— Пап, открывай!

Двери у Инкиного отца открывались только с его согласия, поэтому, шустро вывернув руку назад, дядя Витя щелкнул замком слева, потом, перегнувшись — справа:

— Запрыгивайте, девчонки!

Ирка послушно запрыгнула на переднее сиденье, а я слева, чтобы уткнуться в окно, погрустить о Даниле и не обращать внимания на сдавленное хихиканье Инки с ее новым кавалером. Она же замужем… Но, судя по репликам вроде «Какой баритон!» и «Готовится биеннале», настоящим флиртом тут и не пахло, и Инкин супруг мог не беспокоиться.

Но дядя Витя, экспрессивно работая педалями, не дал мне погрузиться в свои невеселые мысли, поскольку, по его мнению, ездить никто не умеет, что в громкой форме не замедлил выразить:

— Ваще, блин, тупо красный, а они едут!

Затем он стал считать баранов, видимо, чтобы не заснуть от такой медленной езды остальных водителей:

— Один баран, другой баран, третий баран — три барана! — радостно объявил дядя Витя этот нехитрый математический результат.

Я вздохнула, но тут он, повернувшись к Инке, стал рассказывать, что купил собакам шейки — у них в гараже живут две дворняги, которых Инкин папа постоянно подкармливает.

— И, это, желудок тоже купил, — вспомнил он, а Ирка не выдержала и поморщилась:

— Дядь Вить, а ты что, пока всю собаку целиком не соберешь, не кормишь?..

Мы засмеялись, а дядя Витя на секунду замолчал, пока впереди резко не затормозила «восьмерка»:

— Че за дела, ешкин кот?!

Я вздохнула и завозилась на сиденье — мы уже подъезжали к Иркиному дому.

— Я тоже здесь выйду, пройдусь, — я помахала Инне и Славе, все еще подозрительно разглядывая парня. Вроде он и вроде — не он…

— Я тоже здесь сегодня был! — заявил дядя Витя. — Это же мой район! Бывший, конечно.

— Поехали уже, — прервала родителя Инка и крикнула в окошко: — Пока! Созвонимся!

В квартире было темно.

— Паш! — негромко позвала Ира, нащупывая тапок и выключатель. Выключатель нашелся быстрей, но, сколько Ирка ни щелкала туда-сюда, светлее не становилось.

— Что за… — пробормотала она, стукаясь об углы и входя в комнату. Где-то на полке валялся фонарик…

— А-а-а! — заорала Ирка, когда бледно-желтый луч выхватил серое одутловатое лицо Пашкиной матери, запрокинутое к потолку. Белки страшно торчали сквозь неплотно прикрытые веки, а еще утром черные волосы были абсолютно седыми…