Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства

В фигуре католикоса Нерсеса (Аштаракеци), пожалуй, наиболее ярко воплотилась дилемма имперской власти – примирение внутригосударственной и внешнеполитической логики. С одной стороны, Нерсес был опытным и, как считалось, эффективным администратором. Он основал в Тифлисе академию и в 1830 году стал первым архиепископом в новой российской епархии. Кавказский наместник Михаил Воронцов писал, что назначение Нерсеса католикосом «имело самое полезное влияние на устройство Армянской церкви и приведение дел ея в порядок». Влияние Нерсеса за границей было еще более значительным. Несколько преувеличивая и явно стремясь оправдать его выборы в 1843 году, официальное сообщение провозглашало, что «едва разнеслась весть о избрании главы Армянской Церкви, как имя Нерсеса раздалось из всех уст, повсюду: от берегов Ганга до берегов Невы, от Карпата до Иммауса». МВД приписывало Нерсесу заслугу подчинения Константинопольского патриарха и повышения иностранных пожертвований в пользу монастыря. Частично благодаря его усилиям в 1844 году Порта разрешила прямые сношения турецких армян с Эчмиадзином. Армянское общество Константинополя согласилось признать Нерсеса и накануне Крымской войны даже выразило готовность иметь постоянного нунция Эчмиадзина в своем городе [406] .

С другой стороны, многие считали Нерсеса властолюбцем, нерасположенным уважать Положение 1836 года. Начальник Кавказской администрации князь Паскевич видел в Нерсесе корыстолюбивого интригана. С присоединением Восточной Армении в 1828 году он удалил его с Кавказа во внутреннюю Россию, назначив (в 1830 году) начальником новой армянской епархии в Бессарабии, хотя это удаление, кажется, не лишило Нерсеса влияния на эчмиадзинские дела [407] . Став католикосом в 1843 году, Нерсес решительно сопротивлялся ограничениям, прописанным в Положении, противоречившим, как ему казалось, достоинству и историческим привилегиям католикоса. Отвергая какие-либо канонические основания за Синодом, он свел его значение почти к нулю и не заполнял образовывавшиеся в нем вакансии. Он также отказался назначать новых епископов, оставляя их места вакантными, управляя через своих наперсников и полностью распоряжаясь их доходами. Архиепископ Нахичеванский горько жаловался в Санкт-Петербург на то, что католикос, рассматривая все «с точки зрения азиатского самовластия», совершенно не считался с Положением: «неповиновение Патриарха законам есть источник всех беспорядков и бедствий, как в моей Епархии, так и в Армянском Духовенстве в России вообще». Поддерживая мнение архиепископа, МВД согласилось, что «неограниченное самовластие Патриарха Нерсеса проявляется во всех его действиях» [408] . С этой точки зрения государство приобрело католикоса, пользовавшегося уважением за границей, но плохо управляемого «дома». Иными словами, Нерсес, как впоследствии и его преемники, понимал должность и предназначение католикоса иначе, нежели самодержавие, считавшее его государственным служащим, ограниченным законом и коллегиальной формой управления [409] . Показательно, что Нерсес умер с пером в руке, над недописанным отношением на имя министра внутренних дел, в котором речь шла о защите прав католикоса [410] .

Однако, несмотря на все эти трудности внутригосударственного характера, международная ситуация выдвинула на передний план внешнеполитический аспект. В результате Крымской войны к моменту смерти Нерсеса в 1857 году связи между Константинополем и Эчмиадзином вновь оказались прерваны, а Порта с еще большим подозрением относилась к русскому вмешательству. Более того, западные державы, пользовавшиеся значительным влиянием на Османскую империю, все активнее стремились вовлечь ее армянское население в сферу своего воздействия отчасти для того, чтобы заблокировать распространение России на юг. Западные миссионеры начали появляться даже на восточных окраинах Анатолии и в Персии, обращая армян в католицизм и протестантизм [411] . В 1874 году российский посол Н.П. Игнатьев описывал, как в 1850–1860-е годы под руководством Франции и Британии протестанты и католики делали все возможное для того, чтобы распространить в армянском населении недовольство Положением 1836 года, подорвать его связи с Эчмиадзином и духовно подчинить его Сису, находившемуся в Турции [412] . В 1857 году наместник А.И. Барятинский писал: «или Армяне (Турецкие) бросятся в наши объятия, или обратят свои желания и симпатии к какой-нибудь другой державе» [413] .