Конев против Жукова. Поединок маршалов

К 10 февраля вся территория, на которой находилась окруженная немецкая группировка, уже простреливалась огнем советской артиллерии, с воздуха по ней постоянно наносились удары авиации. Немецкий офицер в этот день в своем дневнике записал: «Спасение представляется все более и более сомнительным. У находящихся в котле войск иссякают последние силы. Боеприпасы на исходе, снабжение прервано. Люди смертельно устали, обмундирование насквозь промокло, просушить негде. При всем оптимизме – от краха нас отделяют лишь несколько дней».

11 февраля советские парламентеры снова предложили окруженным сдаться, но и на этот раз немецкое командование не приняло ультиматум, все еще рассчитывая на деблокаду ударом извне. И оно не ошиблось. Очередной этап операции по деблокаде был начат именно в этот день. Начавшие наступление 16-я и 17-я танковые дивизии смогли вклиниться в оборону советских войск, но вскоре они были остановлены. До внешней южной границы котла всего в 12 километрах, и казалось, еще немного усилий, и деблокада будет осуществлена.

В ночь на 12 февраля Г.К. Жуков послал донесение в Ставку, в котором виновным за вклинение противника в оборону советских войск возложил на командующего 6-й танковой армией 1-го Украинского фронта генерала Кравченко. Он сообщал: «Сил и средств у Кравченко было достаточно для отражения атак противника, но Кравченко при прорыве первой линии нашей обороны потерял управление частями армии… У Степина (позывной И.С. Конева. – Авт.) армия Ротмистрова сегодня отразила атаки до 60 танков…»

В этой обстановке Ставка Верховного главнокомандования 12 февраля принимает решение объединить усилия двух фронтов для проведения операции по срыву замыслов противника и завершения уничтожения окруженной вражеской группировки. Общее руководство действиями 1-го и 2-го Украинских фронтов было поручено И.С. Коневу. В 19 часов 45 минут он получил соответствующую директиву за подписью И.В. Сталина и А.И. Антонова. В ней указывалось:

«1. Ввиду того, что для ликвидации корсуньской группировки противника необходимо объединить усилия всех войск, действующих с этой задачей, и поскольку большая часть этих войск принадлежит 2-му Украинскому фронту, Ставка Верховного главнокомандования приказывает… возложить руководство всеми войсками, действующими против корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Украинским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсуньскую группировку немцев.

2. Тов. Юрьева (позывной Г.К. Жукова. – Авт.) освободить от наблюдения за ликвидацией корсуньской группировки немцев и возложить на него координацию действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника со стороны Лисянки и Звенигородки на соединение с корсуньской группировкой противника» (ЦАМО. Ф. 148. Оп. 3763. Д. 139. Л. 201–202).

Таким образом, основной задачей И.С. Конева стало уничтожение окруженной группировки, Г.К. Жукова – недопущение ее деблокирования ударом извне.

Между тем противник упорно продолжал наступление. В последующие два дня одному полку тяжелых танков, входившему в состав 16-й танковой дивизии, удалось продвинуться вперед еще на 2 км, заняв село Хижинцы.

Окруженные войска также пытались наносить удары навстречу своим войскам, действовавшим со стороны внешнего фронта. Так, в ночь на 12 февраля в результате проведенной ночной атаки ими было взято село Новая Буда, на следующий день они овладели селами Комаровкой и Шендеровкой. Но дальше фашисты пробиться не смогли. 14 февраля немецкий офицер в своем дневнике записал: «Все разговоры о нашем ударе на прорыв совершенно неточны… Русские, которые буквально наступают нам на пятки, уже на рассвете сегодняшнего дня вошли в Корсунь… Солдаты в своих насквозь промокших зимних шинелях, покрытых слоем грязи, бесконечно устали. Еды почти нет, пьем воду из канав».

Но в то же время противник не отказывался от планов деблокады окруженной группировки ударом извне. Очередная попытка была предпринята 16 февраля. Но и этот удар не достиг успеха. Позже И.С. Конев вспоминал: «Немцы предприняли… безнадежную попытку прорваться ночью из котла, и стоило это им страшных потерь… Немцы шли ночью напролом, в густых боевых колоннах. Мы остановили их огнем и танками, которые давили на этом страшном зимнем поле напирающую и, я бы добавил, плохо управляемую толпу… Под утро буран прекратился, и я проехал через поле на санях, потому что ни на чем другом передвигаться было невозможно. Несмотря на нашу победу, зрелище было такое тяжелое, что не хочется вспоминать его во всех подробностях…»