Конец таежной банды

– Не стрелять, – закричал Серый, но опоздал. Выстрел прозвучал одновременно с его словами. Девка упала, сбитая пулей, и Серый понял, что она мертва. Пуля попала точно в сердце. – Не стрелять, – заорал он еще громче, видя, что все жители деревни готовы ринуться кто куда. – Всем стоять! Больше мы никого не тронем! Я сказал: стоять!

Когда все более-менее успокоились, Серый громко произнес:

– Теперь слушайте! С теми, кто будет организовывать всякие колхозы, мы будем разбираться жестоко. Вырежем всех, а дома сожжем. И колхозное все будем жечь. Зарубите это себе на носу! И можете передать это милицейским, которые из города понаедут потом. У нас на всех патронов хватит. Есть вопросы?

Вопросов не было.

– Все, сваливаем с этого огорода, – крикнул он бойцам, разворачивая коня. Один за другим бандиты, как призраки, растворились в темноте.

* * *

– Я думала о том, что ты говорила… неверно все, – бросила Евдокия сестре, перезаряжая револьвер.

Она сидела в горнице на лавке, закинув ноги на стол. Анисья, мывшая в это время пол, подняла голову и нахмурилась, стараясь понять, о чем разговор:

– Про что я говорила? Я много чего говорю.

– Да, болтаешь ты много, – ехидно согласилась Евдокия и пояснила: – Про то, что нужно уходить отсюда и все бросить. Неправильно это. Надо бороться, и рано или поздно власти поймут, что мы не сдадимся, и прекратят этот грабеж на селе. Ведь чем сильнее они давят на людей, тем больше народу к нам бежит. Они должны понять это. Люди смогут вернуться домой, а мы сможем уйти за границу. Если сейчас уйти, то красные просто перестреляют всех, кто бежал из деревень к нам и поселился у крепости. Мы не можем их бросить. Не по-людски это. Там ведь и дети есть. Некоторые совсем маленькие…

– Власти никогда не поймут и не прекратят террора, – спокойно возразила Анисья.

– Мы будем их бить, как сегодня, и поймут, – не согласилась Евдокия. – Видела бы ты. У нас практически потерь не было, а их всех покрошили… Они теперь не скоро еще в лес сунутся.

– Нет, наоборот, сунутся и еще как, – покачала головой Анисья и сбросила ноги сестры со стола с сердитым видом.

– Да ладно тебе, – фыркнула Евдокия, защелкнула барабан револьвера, убрала оружие в кобуру, лежавшую рядом на лавке. – Помнишь, к отцу дядька из Америки приезжал. Он всегда ноги на стол закидывал, даже в сапогах.

В дверь осторожно постучали.

– Кто там? – громко спросила Анисья.

– Открой, это я, Серый, – послышалось из-за двери.

Анисья хотела спросить, что ему понадобилось в два часа ночи, но Евдокия, соскочив с лавки, зажала ее рот и зашептала на ухо сестре:

– Я поговорю с ним. Ты схоронись, а я дверь открою. Он в деревню ездил. Я послала его навести порядок. Доложить хочет.

– Идите милуйтесь на улицу, – зло зашипела Анисья, отталкивая сестру, – я спать хочу…

– Че, милуйтесь? – делано удивилась Евдокия. – Я ничего такого…

– Да я давно знаю, что вы снюхались. Шила в мешке не утаишь, – отмахнулась рассерженная Анисья.

Евдокия не стала спорить с сестрой, дождалась, пока та укроется за занавеску, и приоткрыла дверь.

– Это я. Чего не открываешь? – во весь рот улыбнулся ей Серый и попытался протиснуться в щель.

– Назад, – скомандовала Евдокия, пресекая его попытку пройти, – я сейчас выйду и поговорим.

– А в доме сподручней будет, – обиделся Серый. – Чего ты меня не пускаешь?

– За надом не пускаю, не твое дело, – огрызнулась Евдокия, – колдовала я и прибрать не успела. Тебе нельзя смотреть, понял?!

– Понял, – Серый отступил с хмурым видом.

Евдокия натянула сапоги, подпоясалась, пристегнула кобуру с револьвером и вышла к нему. Первым делом Серый полез целоваться.

– Эй, хватит, сначала доложи, а потом уже приставай, – гневно воскликнула Евдокия.

Серый сразу сник, опустил глаза и отвернулся:

– Да чего там докладывать? Все сделали. Амбары и ферму сожгли. Людей из правления постреляли.

– Не все говоришь! – погрозила ему пальцем Евдокия, почувствовав в словах парня недосказанность. – Что, были какие-то проблемы?

– Это случайно вышло, – начал оправдываться Серый, – жену и дочку председателя застрелили.

– Да вы что, сдурели, что ли, – гневно воскликнула Евдокия, – что люди подумают! Что мы такие же, как красные! Убиваем всех направо и налево.

– Было темно… Все на взводе. Баба сама под пулю подставилась. Я не успел ничего сделать, – сбивчиво бормотал Серый с виноватым видом.

Евдокия молчала.

– Ну скажи, что мне сделать, чтобы искупить вину?! – воскликнул он, пытаясь обнять атаманшу.

– Да отстань! – рявкнула на него Евдокия и грубо отпихнула. – Лучше иди, а то я за себя не отвечаю! Сегодня я не хочу тебя видеть. Уходи, я сказала!

Серый молча развернулся и побрел прочь, как побитый пес.

4

Женщина в черном платке с каменным лицом пропустила чекистов в тесную горницу, где на полу лежали убитые, накрытые чем попало. Алексею бросилось в глаза восковое лицо дочки председателя. Рядом лежала ее мать.

– Ясно, – процедил он сквозь зубы.