Конец радуг

Может быть, как раз сегодня подходящий случай. Вскоре после ужина Элис ушла в кабинет на первом этаже. Сегодня никаких «настольных игр» Мири не будет. Это забавно — чуть ли не самое приятное после той страшной ночи в УСД, — но сегодня Роберт, кажется, увидел наконец решение кое-каких задач для «Comms-R-Us», и, работая над ними, позабыл о времени. Когда он вышел подышать, какие-то результаты уже были, может, даже заказчику показать не стыдно. Отличный выдался вечер!

Внизу стукнула дверь. Глаза Роберта были все еще в работе, но уши слышали, как топает Мири вверх по лестнице. Она пробежала по коридору и скрылась у себя в спальне.

Через несколько минут она вышла. Раздался стук в дверь:

— Роберт, привет! Могу я тебе показать, что нашла сегодня?

— Конечно!

Она влетела в комнату и схватила стул.

— Я нашла еще три проекта, которые могут тебе помочь с рукой.

На самом деле состояние левой руки Роберта Гу с медицинской точки зрения лучше всего характеризовалось словом «отсутствие». До середины предплечья рука сгорела полностью. Возле плеча в двух местах на кости остались только полоски мяса. «Протез» Роберта скорее напоминал старомодную гипсовую повязку. Но что интересно — медики не стали рассматривать вариант вообще оттяпать эту хрень и приспособить какое-нибудь современное чудо. Рид Вебер — помощник врача, который теперь всплыл, когда докторам медицинских наук понадобилось кого-то выставить впереди себя, — объяснил ситуацию, хотя такое объяснение докторам могло бы и не понравиться:

— Вы, Роберт, стали жертвой новой отрасли — «перспективной медицины». Понимаете, у нас есть процессоры с управлением моторами всех пяти пальцев и с долговечностью почти как у настоящей руки. Но они малость тяжеловаты, а сенсорную систему хорошей никак не назовешь. С другой стороны, просматриваются явные тенденции в технике регенерации нервов и костей. И хотя никто точно не знает, как это будет — и будет ли вообще, — есть шанс, что года через полтора научатся выращивать нормальные руки из того, что у вас осталось. И доктора боятся, что, если ампутировать ваш обрубок под протез, последующее решение выйдет намного дороже. Поэтому вам пока что выдали решение, которое не впечатлило бы даже вашего дедушку.

Роберт кивал и не жаловался. Каждый день он воспринимал этот мертвый груз на плече как епитимью, напоминание о том, как из-за его глупости едва не погибли люди.

Мири все это в упор не желала видеть. «Перспективную медицину» она отвергала с порога как явный идиотизм. А верила она в собственные медицинские решения.

— Значит, так, Роберт, есть три группы. Одна полностью вырастила обезьянью лапу, другая занимается протезированием конечности целиком, но это несерьезная контора, а третья кое-чего достигла в нейрокодировании. И я не сомневаюсь, что твои друзья из «Comms-R-Us» тебя легко вставят в программу испытаний в качестве морской свинки. Как тебе?

Роберт потрогал пластиковый панцирь на остатках руки.

— Знаешь, я думаю, что подписываться на обезьянью лапку слишком рискованно.

— Да нет, тебе обезьянью лапку не приделают. Обезьянья лапка — это… — Она явно полезла в Гугль. — Роберт! Я тебе не про эти старые сказки, я тебе действительно хочу помочь. И более чем когда-либо. Я у тебя в долгу.

Да, сегодня точно подходящий момент выяснить все и до конца.

— Ты мне ничего не должна.

— Слушай, я сама не помню, но Боб мне рассказал, что он видел. Ты поставил руку на пути расплавленного камня. И держал там. — Ее лицо исказилось от воображаемой боли. — Ты меня спас, Роберт.

— Это да, детка, спас. Но проблему создал я. Это я играл со злом.

Или с чем-то очень странным.

— Ты был в отчаянии. Я знала. Только не представляла, насколько далеко все зайдет. Так что эту неразбериху устроили мы оба.

Самое время встать на колени и просить прощения, но сначала надо было сказать, почему его невозможно простить. А сказать это очень нелегко.

— Мири, ты напортачила, пытаясь исправить. А я… это я подставил твою маму так, что она едва не погибла.

Так. Высказал.

Мири сидела тихо-тихо. А потом опустила глаза и сказала, тоже очень тихо:

— Я знаю.

Они оба замерли.

— Тебе сказал Боб?

— Нет, Элис. — Мири подняла глаза. — И еще сказала, что никак не сообразит, как то, что ты сделал, могло ее подкосить. Все в порядке, Роберт.

Она вдруг заплакала. Роберт и впрямь опустился на колени. Внучка обхватила его за шею, уже ревя навзрыд и вся дрожа. Она колотила его кулаками по спине.

— Мири, прости меня. Я…

Мири завыла еще громче, но перестала его колотить. Рыдания перешли во всхлипывания и понемногу затихли, и Мири по-прежнему прижималась к деду.

— Я только недавно выяснила… Элис… Элис снова на Обучении.

Ох ты!

— Она же еще не выздоровела! Мири снова начала всхлипывать.

— А что говорит твой отец?

— Боб сегодня вне досягаемости.

— Вне досягаемости? В нашем-то веке?

Мири оттолкнулась от него и стала вытирать лицо рукавом, а потом схватила стоящую рядом коробку салфеток.