Конец радуг

— Как будто его полностью переменили. У него сохранились воспоминания, но физически он просто молодой человек. И у него есть второй шанс — шанс начать сначала. Неужто ты не видишь, Лена?

При этих словах Лена вздрогнула и сгорбилась еще сильнее. Она долго молчала, глядя на свое искривленное тело, тихо покачивая головой. Наконец она встретилась взглядом с Сю, и что-то похожее на слезу блеснуло в ее глазах.

— Тебе, моя девочка, еще многому придется учиться. — С этими словами Лена отъехала от стола; ее кресло очень ловко приподнялось и повернуло. — Боюсь, на сегодня я уже все. — И она покатила в спальню.

Сю занялась посудой. Обычно Лена настаивала, чтобы работу на кухне оставляли за ней.

— Это то, что я могу сама сделать руками, — говорила она иногда.

А сегодня не сказала. И разбирайся я в людях получше, подумала Сю, я, может быть, поняла бы почему.

35 НЕДОСТАЮЩАЯ БУКВА

Зульфикар Шариф не числился более в аспирантуре университета штата Орегон. Роберту выдали очень старомодное сообщение об ошибке: «Такого аспиранта в УШО нет». В списке против фамилии Шарифа торчала отметка «выбыл». Это несколько пугало, и Роберт взялся за розыски. По всему миру нашлось около тысячи соответствий при поиске «З* Шариф». Ни одно из доступных не указывало на нужного человека, остальные с той или иной степенью умения скрывали свои данные.

Но Зульфи Шариф, которого искал Роберт, оставался в технике тем же тупицей, и через час-другой Роберт выследил его в университете Калькутты.

Шариф был сильно подавлен:

— Профессор Блэндингз меня отчислила.

— Из аспирантуры УШО? В мое время у нас, преподавателей, таких возможностей не было.

— Профессор Блэндингз воспользовалась помощью ваших властей. Несколько недель мне пришлось объясняться с весьма настойчивыми агентами правительственных ведомств США. Они не могли поверить, что я ни в чем не виноват, а мою личность неоднократно похищали.

— Хм-м… — Роберт отвернулся от Шарифа, оглядел окружающий их город. День был жаркий и душный. Чуть поодаль от их столика уже клубился народ, улыбалась и смеялась молодежь. В небе висели профили башен из слоновой кости. Калькутта в современном индийском представлении. На миг Роберту захотелось открыть второй, беззвучный канал и посмотреть, что тут реальное, а что подделка. Нет, тебе сейчас надо понять, что реально, а что подделка в Шарифе. — Полагаю, лучшее доказательство, что копы сочли вас невиновным — это то, что вам позволили вернуться в Индию.

— Разумеется, хотя иногда я думаю, не рыба ли я на очень-очень длинной леске. — Он вяло улыбнулся. — Я действительно хотел написать о вас диссертацию, профессор Гу. В самом начале это была академическая охота — вы казались мне трофеем, который я хотел поднести Анни Блэндингз. Но чем больше мы с вами общались, тем больше я…

— И сколько в этой личности было от вас, Шариф? А сколько других?

— Мне тоже это интересно! Кроме меня, было как минимум двое. Сэр, это оказалось весьма неприятное ощущение, особенно вначале. Я вел с вами разговор, задавая вопросы, которые, как я знал, произведут на профессора Блэндингз хорошее впечатление, и вдруг меня просто отодвигали, как постороннего!

— Но при этом вы продолжали слышать и видеть?

— Да, часто бывало и так! Настолько часто, что я думал, меня эти другие используют, чтобы я задавал нужные вопросы, а потом они исказили бы их ради своих целей. В конце — и большая ошибка, что я сознался в этом вашей полиции, — в конце я начал ценить эти странные вмешательства. Мои любезные похитители задавали вопросы, до которых я бы никогда не додумался. Я болтался посреди вашего заговора насчет «Либрареома», и в итоге уже выглядел как идеальный провокатор со стороны.

— Но если бы вы не были там в ночь беспорядков, моя Мири погибла бы. Что вы видели, Зульфи?

— Что видел? Ну, в тот вечер меня заперли самым тщательным образом. Другие владельцы моей личности имели свою повестку дня, не включавшую никаких литературных дискуссий. Однако я продолжал попытки пробиться. Полиция заявляет, что у меня бы никогда это не получилось без помощи террористов. Как бы там ни было, но на несколько секунд я увидел, как вы там лежите на полу. Вы просили меня помочь, и лава ползла вам на руку… — Его передернуло. — Честно говоря, ничего больше я не видел.

Роберт вспомнил разговор. Один из самых острых камней в неразберихе.

Они с Шарифом, разделенные восемью тысячами миль, сидели несколько секунд молча. Потом индиец с любопытством склонил голову набок:

— Теперь я решительно оставил свои опасные литературные изыскания. И все же не могу удержаться от вопроса: вот вы — в начале своей новой жизни, профессор. Можем мы ожидать чего-нибудь нового под солнцем? Впервые в человеческой истории — новой «Тайны возраста»?

Ага!

— Вы правы, есть место и для нового. Но знаете, некоторые тайны неподвластны выражению даже тех, кто их постиг.

— Но только не вам, сэр!

Роберт обнаружил, что улыбается в ответ. Шариф заслужил правды.