Конец радуг

Все его силы уходили на одно – держать обломок на месте. И вдруг.

– Профессор Гу? Это вы?

Какой-то назойливый студент! Очень многое плыло перед глазами, трудно понять, но кто-то здесь был, наполовину погруженный в расплавленную гущу.

– Это я, сэр, Зульфи Шариф!

Имя было знакомо – какой-то пронырливый наглый студент. Только кожа у него зеленая. Это что-то должно значить?

– Я несколько часов пытаюсь связаться с вами, сэр. Никогда так плохо не было. Я… я боюсь, что меня и в самом деле захватили. Я очень виноват.

Он был почти весь погружен в пылающий расплавленный камень. Призрак.

– Вы ранены! – сказал призрак.

– Полицию вызовите, – ответил Роберт.

– Да, сэр! Но где вы? Ничего, ничего, я вижу! Я тут же пошлю…

Пылающий камень закапал поверх самодельной плотины Роберта, на руку. И он провалился в колодец безумной боли.

33 СВОБОДА НА ОЧЕНЬ ДЛИННОМ ПОВОДКЕ

Новому зданию клиники Крика было едва ли пять лет, но там царил дух прошлого столетия, когда больницы были местом больших надежд, и люди приходили туда за шансом выжить. Какая-то необходимость в таких местах еще оставалась: отделения интенсивной терапии не свернешь в аптечку первой помощи и не доставишь каждому на дом. И конечно, всегда бывали трагические случаи неизлечимых болезней, и какая-то часть человечества всегда заканчивает жизнь в домах призрения.

Новое здание служило иным целям. Это приходило в голову подполковнику Роберту Гу-младшему каждый день, когда он въезжал на территорию больницы. Каждый день после катастрофы в УСД он останавливался на развязке у клиники, выходил и смотрел вдоль обрывов и берегов в сторону Ла-Джоллы. Клиника располагалась на склоне холма, чуть выше самых фешенебельных курортов в мире. На несколько миль в глубь суши расположились биолаборатории, окружающие УСД, – самый, быть может, престижный в мире источник медицинского волшебства. Конечно, они могли с тем же успехом находиться на той стороне земного шара, потому что функционально это было безразлично. Но психологически и по традиции такое сочетание курортной роскоши и магии медицины приманивало самых богатых жителей земли.

Жена, дочь и отец Боба Гу попали сюда не потому, что были богаты. Миновав шикарный – и настоящий – главный вход, здесь можно было найти уединение. В данном случае оно обеспечивалось обычной архитектурой клиники, а также тем, что у Дяди Сэма в некоторых пациентах была своя заинтересованность.

Где можно лучше укрыть таких секретных пациентов от лишних контактов, как не в курортной больнице? Репортеры сновали вокруг под стенами и строили догадки – но не имели оснований возбухать насчет гражданских свобод. Отличное прикрытие.

Боб задержался перед главным входом.

Ох, Элис! Годами он жил в страхе, что СО до нее доберется. Годами они вели ожесточенные споры о том, каковы пределы Долга и чести и что значит Чикаго. Теперь давно воображаемое худшее произошло… и он оказался совершенно не готов.

Каждый день Боб навешал ее. Врачи не горели оптимизмом. Элис Гу застряла под большим числом слоев СО, чем все, с кем им приходилось иметь дело. Так что они могли знать?

Она была в сознании. Она разговаривала с ним – несла полную отчаяния бессвязицу. Он держал ее в объятиях и умолял вернуться. Потому что в отличие от отца и Мири Элис не была задержана федеральными властями. Она оказалась заключенной внутри собственного разума.

Сегодня у Боба было в больнице Крика официальное дело. Последний из допросов задержанных – точнее, последний из сеансов извлечения информации – уже закончился. Отец должен был очнуться в полдень, Мири – на час позже. Боб мог провести с ними некоторое время в виртуальном обществе Евы Мэллори, офицера ДВБ, которая возглавляла группы расследования.

В 12.00 Боб стоял перед весьма старомодного вида деревянной дверью. Теперь он знал, что такие вещи в этой больнице никогда не подделывали. И если он хочет войти, надо повернуть дверную ручку.

Ева – » Бобу: «sm» Это интервью нам более чем интересно, полковник. Но постарайтесь покороче. Держитесь пунктов нашей записки. «/sm»

Боб кивнул. И целую минуту не знал, на кого больше злится – на отца или на этих недоумков из ДВБ. Для разрядки он потянул на себя дверь без стука и резко вошел в больничную палату.

Роберт Гу-старший ходил по комнате без окон, как посаженный в камеру подросток. Ни за что не скажешь, что недавно у него одна нога была раздавлена, а другая сломана: здешние доктора такие штуки чинить умеют. А прочее – ну, ожоги были скрыты медицинской пижамой.

Старик сердито глянул, когда вошел Боб, но в словах его звучало больше отчаяния, чем злобы:

– Сын, как там Мири?

Ева – » Бобу: «sm» Говорите, полковник. О своей дочери вы ему можете рассказать все. «/sm»

– Мири в порядке, па.

Он махнул рукой в сторону плюшевых кресел у стены, но старик продолжал рысить по комнате.

– Слава Богу, слава Богу! Последнее, что я помню – это жар, и лава ползет к ней…

Он посмотрел на свою пижаму, и вдруг она будто очень сильно его отвлекла.