Конец пути

Мы в тот раз не ушли далеко, поскольку чиновники указали нам на довольно приличный дом, выстреливающий в небо острыми крышами и узкими башенками, что напоминали наконечники копий, и сказали, чтобы мы туда вошли, поскольку город хочет нас приветствовать. Уверили, что нас там не ждет ничего дурного, что это городской храм, а внутри жрецы устроят нам приветственный пир и дадут подарки. Потом пошли по своим делам, а рядом с нами не осталось никаких стражников – ни рядом, ни поодаль, кроме двух, опершихся на копья, что стояли на надвратной башне, равнодушно поглядывая из-под шлемов, похожих на капюшоны с широкими полями. Получалось, что мы вовсе не были обязаны туда входить, но никто не колебался, ибо чиновники сказали о пире. Моряки немного подобны детям, и думаю, что они обрадовались бы даже камню, пущенному из катапульты, скажи им кто, что это подарок для них и что его можно взять даром.

Храм изнутри казался еще более вытянутым вверх, чем снаружи; его освещал разноцветный блеск, врывающийся в узкие, высокие окна в виде наконечников копий, где между оплеткой из нескольких кругов было вставлено разноцветное стекло. Напротив входа, в самом высоком месте, вставало огромное сверкающее дерево, все из серебра, а посредине ствола я заметил подобие спокойного лица, не то женского, не то мужского, и похожие на две ветви руки, протянутые в нашу сторону, словно бы они хотели прижать к груди всякого. Перед стволом в большой каменной чаше пылал жертвенный огонь.

Тут ничто не напоминало подземелий Красной Башни, и все же я чувствовал, как колотится мое сердце. После того, что я прошел, я научился уже бояться любых жрецов из каменных храмов и привык, что моим амитрайским божествам я молюсь лишь в своем сердце, а к Создателю предпочитаю обращаться среди гор и лесов, которые он сам разместил на природе, а не под крышей.

Но в этом месте я нигде не видел жертвенного стола или чего другого, чем можно было бы убить человека. Не было клинков, алтаря или каналов, отводящих жертвенную кровь к стопам божества. И я не чувствовал даже слабого, приглушенного запаха смерти.

Откуда-то доносился сладкий звук флейт, что красиво разливался под стрельчатым сводом, но я помнил такие же красивые песни в подземелье Красной Башни, где пели о полноте и о том, чтобы отдаться под опеку надаку, – а через минуту начиналась резня.

Вместе с другими я стоял в широком переходе между каменными резными лавками, опершись о посох шпиона, в котором я чуть ослабил кольцо, блокирующее скрытый меч, и ждал, что случится дальше.

Вскоре к нам вышли двое жрецов в свободных плащах с очень глубокими капюшонами, так что мы сразу и не поняли, что это мужчина и женщина: лишь когда они сбросили капюшоны, мы увидели их лица и странные головные уборы, подобные высоким колпакам из серебра, изображавшие стрельчатые башни города. У обоих на груди была цепь с круглым символом дерева. Вокруг мы слышали музыку и хор множества голосов, жрецы же подняли в нашу сторону руки. Моряки замерли неподвижно, на их лицах была неуверенность, поскольку нигде они не видели жареного мяса или кувшинов с пивом, а никто и на миг не позабыл об обещанном пире.

Я же видывал в своей жизни больше жрецов, храмов и церемоний, чем все они вместе взятые, и знал, что обитатели храмов весьма охотно принимают жертвы жирной птицей, волами и кувшинами пива, которые потом потребляют во славу божеств, но сами редко угощают кого-либо чем-то более питательным, чем запах благовоний, блеск огня и золота, да высокопарными словами, а потому я не надеялся ни на что более существенное, чем миска жидкого супа да корабельный сухарь, которыми я успел подкрепиться с утра.

Пение стихло, осталась лишь музыка флейт, легкая, будто свист ветра в тростнике, а жрецы зажгли от огня две лучины, размещенные на серебряных рукоятях, и подожгли что-то в мисках, что стояли на треногах под стенами. Я почувствовал легких запах хархаша. Не слишком навязчивый, к тому же храм был просторен и высок, а потому я не опасался, что мы окажемся одурманены дымом и станем блуждать среди видений. И все же отравы в дыму было достаточно, чтобы все впали в легкую, глуповатую веселость и сделались несколько безвольны, а это уже меня обеспокоило.

– Приветствую вас, странники! – сказала женщина. – Город, называемый Ледяным Садом, протягивает к вам руки. Если у вас некогда был дом, который вы потеряли, то отыщете его здесь. Если тяготит вас бродяжничество, то здесь вы достигли конца пути. Это город, что не отвергает никого и у которого вдоволь покоев для заблудших сынов. Тут вам можно не опасаться врагов, поскольку город окружит вас нерушимыми стенами. Тут, как у матери, вы всегда найдете крышу, сухой угол и еду.